Я успею, ребята!

Андрей Петрович Ефремов Я успею, ребята! (повесть, рассказы)

Я успею, ребята! (повесть)

Вообще-то я дождь люблю, только в этот день какой-то водяной обвал произошел. Мне домой бежать — мама на месяц в командировку уезжает, — а тут из школы выскочить страшно: лужа на всю улицу и вода в ней прямо кипит. Вот я дождался, когда чуть посветлело, куртку на голову натянул и бегу. Добежал до трамвайной линии — слышу:

— Эй, парень, утонуть не боишься?

А по дороге, точно, настоящая река течет, и как через нее переправляться — совершенно неясно. Оборачиваюсь — из подворотни какой-то парень машет. Я туда заскочил, он спрашивает:

— Опаздываешь, что ли?

В подворотне народу много, толкаются, мокрым пахнет. Все, видно, с трамвайной остановки прибежали. Ну, я куртку по-человечески надел и объяснил ему, что к чему. И тут трамвай подходит. Идет, как баржа какая-нибудь, перед собой волну гонит. Все на этот водоплавающий трамвай прямо набросились. Парень говорит:

— Чего ж ты? Давай!

Я ему объяснил, что мне потом от трамвая дольше, чем отсюда пешком, и грязь там, прямо грязища. Он посмотрел, как трамвай от остановки поплыл, и достает из портфеля зонтик. Фирменный, с кривой ручкой.

— Валяй, — говорит, — беги. Успеешь ещё.

Ну, я просто обалдел.

Он говорит:

— Рот закрой. Не насовсем я его тебе, не думай. Послезавтра здесь же встречу. Ну, давай!

Мама была уже в плаще. Она поставила сумку на пол, придвинула свое лицо к моему.

— Успел-таки, паршивец!

Быстро у меня рукой под курткой провела.

— Смотри ты, почти сухой.

Мамины волосы упали мне на лицо, и мы постояли так немного. Потом они с папой ушли, а я встал у окна. Однажды мама сказала, что уезжать в дождь хорошо. Примета, что ли, такая? Я смотрел, как вода струится по стеклам, и думал, что нам крупно повезло.

Вот интересно: дал бы я такой зонтик кому попало?

Папа про зонтик два раза напоминал. Он уже на работу совсем ушел, так ведь вернулся и что-то мне через дверь в ванную крикнул. У меня вода шумит, брызги летят, я ему отвечаю: «Обязательно!»

Ну чего сто раз про одно и то же говорить? Как из ванной вышел, сразу зонтик в портфель положил. Жаль только, в этот день дождя не было.

Я того парня издали увидел. Трамвай, наверное, только что отошел, народу на остановке мало — все как на ладони. Я сзади подкрался и на зонтиковую кнопку нажал.

— Бэмс! — говорю.

Он вздрогнул даже.

— Фу ты! — говорит. — Привет! Ну как, не захлебнулся?

— Не, отличный зонтик. Фирма. Только ноги промочил.

Он кивает, а сам в портфеле роется.

— Слушай, а чехол-то где?

— Какой чехол?

— Да от зонтика, черный такой.

Ох, елки-палки! Вот же мне про что папа с утра кричал. Ну лопух! Я небось его в комнате где-нибудь бросил.

— Ладно, — говорит он, — не суетись. Ты его поищи, а я к тебе вечером зайду. Договорились?

И руку мне подает.

— До вечера, Витя.

Ну как будто мы с ним друзья-приятели. И как раз его трамвай подходит. Мы и разбежались.

Я у дома остановился, стал ключи искать, и тут меня как будто стукнуло. Как же он придет, когда я ему адрес-то не сказал? А как зовут меня — откуда знает?

Дела…

Всю квартиру перерыл — нет чехла. Встретит он меня завтра после школы — сегодня-то без адреса, ясно, не найдет — что я скажу?

Папа с работы пришел, ещё в дверях спрашивает:

— Хлеб купил?

— Какой хлеб, — говорю, — ничего не знаю.

— Да я же тебе, Витька, утром в ванную через дверь кричал.

Ну, я только рукой махнул. Такой день.

После ужина мы каждый своим делом занялись, а часов в восемь папа из комнаты кричит:

— Витяй, открой!

Я молотком стучать перестал, слышу — звонят. Было у меня нехорошее предчувствие, ну а что сделаешь? Пошел открывать. Так и есть: он стоит:

— Заходи, — говорю.

А сам думаю: как сказать-то?

Он у двери к стенке прислонился, замками щелкнул и достает из портфеля зонтик. В чехле.

— Ты уж извини, Витя, это я напутал. Чехол у меня дома был.

Это он ко мне пришел, чтобы я не искал зря, чтобы из-за его зонтика не беспокоился. Я говорю:

— Подумаешь, чехол. Да я бы, в случае чего, новый тебе сшил или два в запас. Ну правда, сшил бы, я умею!

Он портфель поставил, смеется.

— А в гости к тебе по случаю нашей общей радости можно?

И тут из комнаты папа вышел. Стоит, на нас смотрит.

— Здравствуйте, Дмитрий Алексеевич, — говорит он папе.

Ну как будто они знакомы сто лет.

— Здравствуй. — Папа на меня смотрит, а я-то понятия не имею, как его зовут. Как-то у меня сегодня все нескладно.

Он говорит:

— Юрий.

И мы в комнату вошли.

В моей комнате всем нравится. Когда гости бывают, обязательно кто-нибудь зайдет на моих чурбаках посидеть. Мы их с папой из парка притащили. Там старые деревья валили, вот мы и выбрали.

Я Юре самый удобный придвинул, со спинкой. Он вокруг обошел.

— Ишь ты!

А сам не сел. К полкам пошел.

Ко мне иногда двоюродный брат приезжает. Так тот тоже сразу к полкам. Слоняется вдоль стенки, слоняется. Вытащит какую-нибудь модельку, которую я в третьем классе делал, и начнет зудеть: это у тебя не так да там у тебя не тот диаметр. Зудит, зудит, а у самого дома дверь на одной петле болтается.

Юра говорит: