Я - утопленник

Она висела перед нами, скромно, а может быть, скорбно потупив голову. Мне хотелось увидеть ее глаза, но Дарья на нас не смотрела. Худые руки плетьми висели вдоль впавших бедер, грудь почти не просматривалась.

– Повернись! – скомандовала Анфиса. Утопленница повернулась. Она была тиха и покорна, и я не услышал от нее ни единого слова. – Ну, как? Мешок с костями!

Анфиса засмеялась:

– Дура ты, Дашка! Мужики – не собаки, на кости не бросаются! А ты все сохнешь… Вот твой бы тебя увидел – сбежал бы со всех ног!

– Мне все равно, – тусклым голосом произнесла Дарья.

Мне стало жаль ее. Прав Ковров: от своей боли не уйдешь – и на том свете достанет.

Волнение скрыть не удалось, и Анфиса удивленно спросила:

– Что с тобой, Андрюша?

– Ничего, Анфиса. Страшно стало.

– Отчего же?

– Что она прозрачная вся.

– Слышь, Дашка, тебя уже утопленники боятся! – усмехнулась Анфиса.

Не пойму, что эта Дарья ей сделала?

– Красавица! – Анфиса плавала вокруг утопленницы, хватая ее то за грудь, то за руки. – Какие ножки! А грудка как хороша! Не то что у меня! Ха-ха-ха! Посмотри, Андрюша, чем не невеста? И в белое не надо обряжать!

Она просто глумилась. И ни слова, ни движения в ответ. Худое, тщедушное тельце когда-то молодой и, наверное, красивой девушки висело в мутной полумгле грязного канала, и мне стало невыразимо больно. Я не мог плакать, но еще мог сострадать.

Словно почуяв это, утопленница медленно подняла веки. Глаза ее были – как два синих аквамарина. Лучистые и живые. Только они и жили в этом покинутом душой теле. Глядя в них, я забыл о ее страшной полупрозрачной наготе, забыл про Анфису и Слизня. В этих глазах было то, чего мне так не хватало. Любовь. Искренняя и настоящая. Идеальная красота русалки исчезла, оставляя взгляду отвратительное, злобствующее существо.

– Чего уставилась, кикимора! – резко проговорила Анфиса. Глаза утопленницы закрылись, и я очнулся. – Слушай меня! Слизень тебе последний срок дает! Три дня. Не сделаешь – пеняй на себя! Теперь плыви под свою корягу! Пойдем, Андрюша, нечего нам тут делать.

– Чего она ждет? – спросил я, когда мы отплыли.

– Может, своего любимого, а может, когда Слизень терпение потеряет. Ни одной души не взяла за столько времени, мокрица поганая…

– А зачем души забирать? – спросил я и подумал, что методом перекрестных вопросов смогу наконец докопаться до правды. Не Архип, так Анфиса расскажет. Русалка остановилась:

– Если долго жить хочешь, надо души человеческие забирать. Тогда их срок станет твоим! Я научу тебя. Это нетрудно.

– А если не забирать? – Я представил, как, наподобие вампира, впиваюсь зубами в человека – и меня передернуло.

– Станешь, как Дарья, – усмехнулась Анфиса. – Не поймешь: русалка или мокрица? Или пустое место?

– Скольких же ты погубила? – невольно пробормотал я, но Анфиса услышала.

– Погубила? – расхохоталась русалка. – Силком я никого не тащу! Но в воде – наше царство! И твари водяные повинуются нам, и волны, и течения! Все здесь – наше, и живые – наша добыча!

Волосы Анфисы взвились над головой, точно змеи.

– Испокон веков живые нам кланялись, дары приносили. А теперь забыли, все хотят даром взять! Нашу рыбу ловят, в нашу реку гадят! Добром ничего не дают – так мы сами возьмем! Их души и возьмем! – Глаза Анфисы сверкнули такой яростью, что, будь я на земле, попятился бы прочь. – Людской век недолог, их царства сменяют друг друга и гибнут, а наше тысячи лет стоит и стоять будет!

Она снова расхохоталась и поманила пальчиком:

– Поплыли, покажу тебе реку. Так велел Слизень. Свои места знать надобно.

Мы исследовали Неву вдоль и поперек, заплывали в притоки и даже в небольшие ручьи. Я старательно использовал скрывающее от людей заклятье и очень устал. Анфиса сказала, чтобы я не тратил сил: она скроет меня от людских глаз. А если и увидят – кто поверит? А если и поверит – что с того? Я согласился. Даже раньше истории о водяных и русалках никого не удивляли, а сейчас это никому не интересно. А нечисти только на руку.

В некоторых притоках вода была настолько грязной, что и прятаться не приходилось. Будь я живым, ни за что не стал бы купаться здесь. А сейчас… Вся брезгливость, связанная с водой, исчезла. Я не чувствовал разницу между грязной и чистой водой, меня не страшили канцерогены и всевозможные примеси, нефтяные и масляные пятна. Больше пугали непонятные твари, юркнувшие в норы при нашем появлении. То ли рыбы, то ли жуки… Мутанты, наверное. Сюда бы наших чиновников с губернатором! После такой экскурсии быстро бы реку очистили!

Мы навестили нескольких утопленников и утопленниц, живущих в разных районах реки. Похоже, здесь у каждого была своя зона, которую мертвецы знали как пять пальцев. Мне показывали затонувшие машины, неразорвавшиеся, лежащие с войны бомбы, полузатопленные баржи и дикие пляжи, где можно поживиться душами бесшабашных пьяниц и неосторожных детей…