Я - утопленник

Для нее это обычный ритуал. Девчонки любят ушами. Три слова, которыми люди обмениваются так часто, что затерли до дыр, уже не вызывают тех чувств. Придумали бы новые, но никак. Да и не надо придумывать. Просто реже произносить их. Когда действительно любишь.

– Люблю, – сказал я. – Очень люблю!

Мы потерлись носами, потом поцеловались. И мне захотелось плакать. Да, наверное, я и плакал, только без слез – нет слез у утопленников. Юлька что-то почувствовала и отодвинулась:

– Ты чего, Андрюш?

Хорошо, что не Энди. Надоело мне это прозвище. Не хочу, чтобы обо мне говорили: учился, мол, у нас какой-то Энди, да исчез… Дерьмово звучит. И не трогает ни капли. А я хочу, чтобы трогало.

– А если бы я умер, что бы ты делала?

– Я на дурацкие вопросы не отвечаю, – сказала Юлька. – Перестань.

– Вопрос самый актуальный. Все же умирают. Кто позже, кто раньше. Ну, так что бы ты делала?

– Андрей, тебе говорить больше не о чем? Ну, что ты?

Что тут поделаешь? Никто не любит думать о смерти. А надо бы. Многих глупостей бы не совершили. Я обнял ее и сказал:

– Давай просто посидим.

Юльке это понравилось. Редко мы так сидели, может, даже никогда. Постоянно тискались и целовались… А сейчас, как пример любви и целомудрия, держались за руки и смотрели в зеркало, висевшее на противоположной стене. В нем отражались симпатичная черноволосая девушка и странный угрюмый тип. «И как это она любит меня, такого? – подумал я. – Ведь она простила меня, простила – и потому ни о чем не спрашивает! А я с русалкой кувыркался… Но ведь я не хотел! Это был морок! И мне не объяснить этого никогда, пока я не расскажу абсолютно все, а я не могу. Сейчас не могу…» Мне стало так хорошо, что я не мог, не смел ломать свое счастье. Я ничего ей не расскажу, просто исчезну. Так лучше будет. Правда, лучше.

– Что лучше? – спросила Юля, и я понял, что нечаянно озвучил эту мысль. А у Юльки хороший слух, не скажешь, что послышалось – обидится.

– Ты лучше. Лучше всех!

Юлька засветилась.

– Андрюшка! – Она прижалась, и я тоже сжал ее плечи, ощущая ладонями, как бьется ее сердце. – Только обещай мне, что больше никогда так не будешь делать!

– Что делать? – внутри похолодело. Все-таки спросила…

– Ну… так, как в клубе… И не будешь исчезать. Даже на день!

– Не буду! – радостно пообещал я. – Я твой навеки!

– И сходишь к врачу! – потребовала Юлька. Да, к врачам только и идти… – Все-таки выглядишь… как в воду опущенный… И холодный очень.

«Как это верно, Ватсон, – подумал я. – Насчет воды. Все-таки у женщин есть интуиция».

– У тебя губы такие сухие, – сообщила Юлька.

– Тебе это мешает?

– Нет.

Мы снова поцеловались.

В последнее время интерес к сексу пропал начисто. В принципе это и верно: откуда взяться инстинкту размножения у мертвеца? Сексуальная привлекательность уже не играла для меня никакой роли и с ведущих позиций переместилась на последние. Зато я научился обращать внимание не на длину и красоту ног, а на то, как человек говорит и о чем думает, что сделал и что собирается сделать. Это гораздо важней и интересней. Я на многое начал смотреть по-другому.

К счастью, в Юльке я не разочаровался. Да, временами капризна, взбалмошна, обидчива, можно еще многое вспомнить, но все это – мелочи, потому что она не бросит, даже если стану калекой. Я не надеюсь – я уверен, и эта вера помогает мне жить, если мыканья между землей и водой можно назвать жизнью.

– Я в ванную! – вдруг объявила Юлька.

– И я с тобой! – подхватил я. Мы засмеялись. Хохоча и толкаясь, мы промчались по коридору и дернули дверь ванной. Она распахнулась, являя глазам стоящую под душем Анфису.

Я застыл, как памятник Пушкину.

– Андрюша, что же ты так долго? – игриво лаская себя под струями, проговорила русалка. – Я уж заждалась…

Я посмотрел на Юльку. Она – на меня.

– Юля… – еле выдавил я.

Юлька отошла и молча надела туфли.

– Юля, я не знаю… – Я был жалок, как раздавленный червяк. Анфиса действительно раздавила меня, раздавила расчетливо и безжалостно, ударив в самое сердце…

Дверь хлопнула. Я открыл ее и бросился следом. Юлькина фигурка мелькала меж лестничных проемов, и каблучки быстро стучали по ступенькам. Я мог побежать за ней, но… что я скажу? Рассказать все я просто не был готов, а по-другому не оправдаться.

Убью! Я бросился назад, рванул дверь ванной, но увидел лишь тонкий ручеек воды, утекавший в слив.

Я снова побежал за Юлькой. Едва не переломав ноги, слетел по лестнице и, выскочив из парадной, столкнулся с милиционером. Юльки во дворе не было.

– Бойцов Андрей Михайлович. – Мент слегка раздвинул руки, не позволяя пробежать мимо. Он не спрашивал, а утверждал, и было видно, что просто так не уйдет.

– Ну, я.

– Здравствуйте. Я ваш новый участковый. Хотелось бы с вами поговорить.

Своего участкового я никогда не видел. Этот парень был высоким и упитанным, килограммов под сто. Стриженый, в форме, как положено.

– А что вам нужно? Мне некогда!