Я узнал тебя

Аверилл искусно и бесконечно бережно открывал перед Кэрон восхитительный мир чувственности, и она чуть не плакала от счастья и нежности в ласковых руках супруга. Убежденный в том, что Кэрон — его последняя и лучшая любовь, он с восторгом наблюдал, как молодая и неопытная девушка превращается в восхитительную чувственную женщину, и временами его охватывало горькое сожаление от сознания, что он не может дать ей всего, что мог бы дать такой женщине молодой и страстный мужчина.

Но для Кэрон Аверилл был первым и самым лучшим мужчиной на свете.

Счастье их казалось вечным, будущее — безоблачным. Они дурачились в море, как дети, вечерами она играла для него на пианино, или же они танцевали, и после каждого танца он с преувеличенной церемонностью средневекового рыцаря, на которого был так похож, целовал ей руку и говорил: «Благодарю, леди Гэлбрейт». Она хохотала, а он с беспредельной нежностью добавлял: «Миледи».

— Миледи, миледи, — настойчиво повторял кто-то у нее над ухом, и Кэрон, вздрогнув, пришла в себя. Аверилл, их любовь, их счастье — все осталось позади, ничего не вернешь и не оживишь, только в воспоминаниях.

Почтительно склонившись перед нею, Питер произнес:

— Миледи, не угодно ли будет выйти из машины? Мы уже в Сильверстоуне. С вашего позволения, мне доложили, что мистер Гэлбрейт только что прибыл на такси. Его чемоданы сейчас вносят в дом.

Кэрон заметила еще оставшиеся во дворе два дорогих, крокодиловой кожи, огромных чемодана. Вдруг у нее мелькнула мысль, что ее гость, возможно, отнюдь не нуждается в средствах, а следовательно… Следовательно, уговорить его принять условия завещания может оказаться гораздо сложнее, чем предполагалось. Она подумала было, что это, возможно, и к лучшему, но тотчас же укорила себя за малодушие. Обещание, данное Авериллу, должно быть выполнено, чего бы это ей ни стоило.

Кэрон решительно вышла из машины. Но внезапно ее охватила робость. Вместо того, чтобы сразу же отправиться в гостиную, где, очевидно, ожидал гость, она проскользнула через черный ход наверх в свою комнату и звонком вызвала миссис Горвелл. Явившись на вызов, почтенная экономка сообщила, что мистер Гэлбрейт приехал минут двадцать назад, что она проводила его в отведенную ему комнату, откуда гость только что спустился, и что он ожидает, теперь хозяйку, как она и предполагала, в гостиной.

Кэрон попросила отнести в гостиную чай и передать мистеру Гэлбрейту, что она через несколько минут выйдет к нему.

Когда миссис Горвелл отправилась выполнять распоряжение, молодая женщина бросилась к зеркалу и стала лихорадочно всматриваться в свое отражение, желая убедиться, что она достаточно привлекательна и что необходимость взять ее в жены не покажется Барту Гэлбрейту слишком большой жертвой ради половины поместья. Зеркало подтвердило, что она не просто хороша, но красива той изысканной красотой, которая редко оставляет мужчин равнодушными, хотя при необходимости именно некоторая холодность позволяла миссис Гэлбрейт удерживать мужчин на определенной дистанции. К Авериллу это, разумеется, не относилось. Но Барт… Ведь его нужно не оттолкнуть, а, напротив, привлечь, уговорить, убедить каким угодно способом в выгодности сделки.

Кэрон оторвалась от зеркала, глубоко вздохнула и на подкашивающихся ногах спустилась вниз.

Сначала она увидела затылок мужчины, шею и часть спины. Шея была такой мощной и загорелой, что у вдовы в груди что-то екнуло. Кэрон заметила, что перед гостем уже стоит принесенный миссис Горвелл поднос с чаем и бутербродами.

Она громко кашлянула. Мужчина быстрым и плавным движением вскочил с кресла и, повернувшись к Кэрон, вежливо, но чуть насмешливо улыбнулся:

— А вот и маленькая хозяйка большого поместья. — Гость направился к женщине.

Кэрон замерла, не в силах сдвинуться с места, хотя больше всего на свете ей хотелось убежать. С таким мужчиной ей никогда еще не приходилось встречаться. Сейчас меньше, чем когда-либо, она верила в то, что удастся уговорить его, и даже в то, что сможет заговорить с ним.

Гость относился к тому типу мужчин, которые выглядят одинаково изысканно и в гольф-клубе, и на светском рауте. Серые внимательные глаза выделялись на идеально выбритом бронзовом от загара лице. Темные густые брови, властный рот и волевой подбородок. Опасно быть врагом такого человека, подумала она. Барт был высок, гораздо выше изящной Кэрон, и казался худым, но под великолепно скроенным костюмом угадывались очертания тренированного мускулистого тела.

У миссис Гэлбрейт перехватило дыхание, и не только потому, что гость так неотразимо, так мужественно красив. От выражения его стальных глаз — он подошел к ней совсем близко, — от его гибких, как у пантеры, движений у Кэрон создавалось двойственное ощущение — что он ее одновременно привлекает и пугает.

— А вы очень красивы, моя дорогая родственница, — прервал гость лихорадочные размышления молодой женщины. — Я рад, что нам представился повод познакомиться поближе.

— Если вы вспомните, что это за повод, то вряд ли будете настаивать на том, что рады, — холодно напомнила она.