Я в любовь нашу верю...(СИ)

Девушки разом встали и подошли к Айно, окружив расстроенную до предела подругу плотным полукольцом. На лицах их читалось сочувствие, и для нее это было воистину невыносимо. Все они терпеливо ждали, пока Минако скажет им хоть что-то, и девушка не разочаровала их. Ей было просто необходимо высказаться — иначе бы не позволила совесть, колючим ежом свернувшаяся вокруг сердца.

Девушка, не смея смотреть окружившим ее подругам в глаза, заговорила, тихо шмыгая носом:

— Я… — хрипло произнесла она, фактически исповедуясь носкам туфель, — хочу извиниться перед вами за свое отвратительное поведение. Я причинила слишком много неудобств и создала каждой из вас огромное количество проблем. Особенно тебе, Усаги.

Минако вскинула голову и посмотрела прямо в глаза опешившей Цукино. Та, прижав ладонь к груди, молчала, ожидая, что последует дальше. Уголок ее губ нервно подергивался, выдавая внутренние переживания девушки.

— Никогда бы не подумала, что мне придется говорить это, но… я благодарна тебе за все, что ты сделала для меня, — Айно издала нервный смешок. — Да, я умею быть благодарной… Как оказалось, я много чего умею, — пробормотала она, вновь отводя взгляд, так как на глаза вновь предательски навернулись слезы. — Прошу прощения за неудобства. Я убрала в комнате, так что… Теперь ничто не должно напоминать вам всем, что я здесь когда-либо была, — закончила она и почтительно поклонилась.

— Мина… — прошептала Ами, но Минако вновь шарахнулась в сторону, словно не желая, чтобы ее, оскверненной, кто-либо касался.

— Я должна уйти, — выдавила Айно и попятилась к двери, опасаясь услышать просьбы остаться. И они все-таки прозвучали.

— Тебе не обязательно уходить, — вымолвила Усаги, неловко улыбнувшись. — Ночь ведь… Останься с нами.

— Нет! — практически выкрикнула Минако, закрывая лицо руками. Неужели они не в силах не понять, что ей попросту хочется сбежать, исчезнуть, скрыться с глаз долой?!

Развернувшись, она бросилась ко входной двери и, распахнув ее, бегом выскочила наружу. Ночь встретила Айно пронзительным осенним холодом, остужая раскрасневшиеся от рыданий щеки. Девушка, обхватив себя руками, бежала вперед, не разбирая дороги и моля богов о том, чтобы никто из девочек не решился последовать за ней. Впервые за долгое время ей так захотелось увидеть маму…

…Шел четвертый час двадцать третьего октября.

====== 36. Воссоединение Сейлор воинов ======

And Iʼm wondering why

I still fight in this life

‘Cause Iʼve lost all my faith

In this damn bitter strife

And itʼs sad,

Itʼs so damn sad.

Within Temptation_Shot In the Dark

Водоворот серых, безликих дней — вот во что превратился октябрь для повелителя иллюзий. Будни были неотличимы друг от друга, точно отражения в осколках разбитого зеркала. Что ни день — то муторная, зубодробительная рутина, практически доведенное до автоматизма повторение одних и тех же действий — ни дать ни взять временная петля в мире абсурда. Джедайт ощущал себя белкой в колесе, что бежит вперед, вытаращив глаза, пока ноги не откажут. Никакой цели, лишь бесконечный марафон в колесе однообразной жизни.

Так он и существовал (а иначе такую жизнь назвать было просто невозможно) с тех самых пор, как лишился напарника. Берилл запретила повелителю иллюзий в одиночку проворачивать грандиозные проекты по сбору энергии для Короля Металии, и лорд повиновался. Да, некогда Нефрит раздражал его одним своим видом; но теперь Джедайт отдал бы многое, чтобы вернуть былые времена. Темный Генерал ощущал себя мелким воришкой, отбирая энергию у отдельных людей без какой-либо системы или плана, — будь то почтальон или припозднившийся прохожий. Он выкачивал из своих жертв жизненные силы до тех пор, пока несчастные не падали замертво. Тем самым Темный Лорд не нарушал приказа Берилл — единичные случаи привлекали меньше внимания, чем, скажем, массовые сборы. Все проходило быстро, бесшумно и с малой толикой удачи, что приносило Королевству немного энергии. Однако это все равно являлись сущими крохами по сравнению с теми грандиозными идеями, что требовали немедленной реализации. Джедайт жаждал большего, но руки его, увы, были связаны королевским запретом.

Наконец, спустя почти месяц со дня гибели Нефрита, свершилось то, чего лорд так долго ждал — Берилл вызвала повелителя иллюзий на аудиенцию в тронный зал. Королева, как и прежде, горделиво восседала на троне, властно взирая на своих слуг; по правую руку от нее неизменно находился хрустальный шар, который женщина лениво поглаживала кончиками кроваво-красных ногтей. Тут же был и Темный Эндимион. Он стоял неподалеку от королевского трона, небрежно прислонившись спиной к гранитной колоне и согнув правую ногу в колене. В руках принц лениво вертел стилет из чистого золота с рукояткой, инкрустированной изумрудами. Эндимион, лицо которого не выражало никаких эмоций, наблюдал за тем, как тусклое освещение пещеры бликами ложится на сияющий тонкий клинок.