Я в любовь нашу верю...(СИ)

Личные покои Кунсайта в Темном Королевстве не отличались излишней роскошью или вычурностью, коими в древние времена славился его дворец в Арабии. Обстановка помещения была воистину спартанской: деревянный стол, стул, в дальнем углу — односпальная кровать. На столе — чаша с водой для умывания и канделябр с тремя восковыми свечами. Единственным украшением промерзшей сырой стены служило треснутое зеркало в оловянной раме. Вот, пожалуй, и все, если не считать камина, который никогда не топился (ледяной лорд попросту не нуждался в этом), и железного крюка, вбитого в потолок.

До последнего времени этот предмет не выполнял никаких функций, даже сугубо декоративных, но теперь через крюк была перекинута веревка, достаточно крепкая, чтобы выдержать вес тела и не оборваться. Один ее конец обмотан вокруг крюка, другой — опутывал кисти рук пленницы.

Подвешенная таким образом Венера находилась в полубессознательном состоянии, на грани сна и яви от смертельной слабости. Носки оранжевых туфелек едва-едва касались пола, а потому вес тела практически целиком приходился на связанные над головой руки. Из-за долгого висения девушка уже не чувствовала их; да и само тело казалось ей чужим. Только душа еще, казалось, билась в бренной клетке, не желая ускользать.

Венера потеряла счет времени. Сколько она так висела? Час? Два? Сутки? Собственное тело казалось воительнице неимоверно тяжелым, словно сделанным из мрамора. И только притупленные милосердным рассудком ощущения напоминали девушке о том, что она еще жива. Дыхание было слабым; казалось, что каждый следующий вздох уже наверняка станет последним. Опущенные веки с длинными загнутыми ресницами чуть трепетали — полубред подкидывал изнуренной пленнице фантасмагорические видения, спасающие от бремени реальности.

А еще безумно хотелось пить. Чувство жажды перекрывало все остальные — не так остро ощущался голод и неудобства от долгого пребывания в подвешенном состоянии. Во рту словно пустыня образовалась, а язык превратился в тугой ком ваты. Воды! Хотя бы один глоток целебной влаги… хотя бы один.

Звук открывающейся двери заставил Венеру вздрогнуть и приоткрыть глаза. Силуэт вошедшего казался ей расплывчатым темным пятном, но спустя минуту, когда запылали свечи в канделябре, девушка увидела своего мучителя.

Легкий вздох сорвался с ее потрескавшихся губ, и это привлекло внимание Кунсайта. Отвернувшись от стола, лорд за один шаг преодолел расстояние, отделяющее его от пленницы и, скрестив руки на груди, уставился на Венеру мрачным взглядом. Воительница, не шевелясь и не пытаясь ничего сказать, тоже смотрела на него, безучастно ожидая дальнейших действий генерала. И Кунсайт не заставил себя долго ждать.

Резким движением он схватил Венеру за подбородок и, грубо сжав, впился полным ледяной ненависти взглядом в синие глаза воительницы, в которых, несмотря на тяжесть положения пленницы, по-прежнему читались чувство собственного достоинства и вызов. Это не понравилось Кунсайту, и он, искривив тонкие губы в презрительной гримасе, так же резко убрал пальцы, точно замаравшись.

От толчка подвешенное тело закачалось, носки туфель заскребли по полу, и девушка, невольно перебирая ногами, попыталась принять наиболее удобное (насколько это было возможно в данном случае) положение. Венера прикрыла глаза и, едва шевеля распухшими, искусанными губами, уронила голову на грудь, молясь всем богам о скорейшем освобождении из этого кошмара. Девочки… Они ведь ищут ее, правда?

Кунсайт сел в кресло и, подперев голову, задумчиво уставился на едва живую пленницу, волосы которой в сиянии свечей походили на жидкое золото. Зачем он вообще принес ее сюда? Почему просто не убил? Ведь было бы несказанно легче проткнуть Венеру ее же мечом и оставить умирать на глазах друзей. Был бы замечательный урок всем этим Сейлор выскочкам.

Но нет, он сам создал себе проблему — сенши ведь все равно найдут способ освободить свою подругу из плена. А пока… Что теперь делать? Убить? Нет, иначе он бы уже давно это сделал. Каждый раз рука его ложилась на рукоять клинка, и каждый раз внутренний голос останавливал Кунсайта от этого шага. Обратить во тьму, как Нефрит когда-то свою жену? Нет смысла. Хотя…

Поднявшись с места, лорд вновь подошел к девушке, и при одном взгляде на нее сердце Кунсайта, некогда холодное и равнодушное к чужим страданиям, сделало болезненный удар. Лорд стиснул зубы и отвернулся, глубоко вдохнув.

«Металия дери, в чем же дело?» — в бессильной ярости подумал генерал, взывая к высшим силам, но вопрос этот так и остался без ответа. Вместо этого за спиной его раздался хриплый, едва различимый шепот:

— Воды… — в полузабытьи произнесла Венера, не открывая глаз, и Кунсайт, вновь почувствовав укол в сердце, заскрежетал зубами и, злясь на самого себя, ударил кулаком о стол. Всплеск эмоций не принес лорду облегчения, и мужчина, не желая больше находиться в собственных покоях, вышел, сильно приложив дверь о косяк.

Жалость! Там, в комнате, он почувствовал жалость! Это… невозможно, неподобающе! Позорно! Врагов нельзя жалеть!..