Я в любовь нашу верю...(СИ)

Слишком испуганная, чтобы что-нибудь понять, воительница подчинилась, и принц быстро перерезал путы, все еще связывающие кисти пленницы. Почувствовав желанную свободу, Венера тотчас же сбросила остатки веревок на пол и со стоном принялась растирать опухшие конечности. К счастью, регенерация сделала свое дело, избавив воительницу от последствий пребывания в подвешенном состоянии: ожоги от веревок побледнели и вскоре совсем исчезли, припухлость спала. Вскоре уже ничего не напоминало девушке о недавних мучениях. Кроме, разумеется, жгучего чувства голода.

Венера подняла глаза, только сейчас заметив, что комната опустела. По всей видимости, Эндимион исчез в тот момент, когда воительница занималась своими руками. Девушка не знала, в какой момент он вернется, поэтому решила не терять времени даром и осмотреться.

В первую очередь она направилась к двери и подергала ручку. Было заперто. Немного поразмыслив, воительница решила все же не выбивать дверь — неизвестно, что или кого она встретит по ту сторону.

Вздохнув и машинально потерев плечи — в покоях, несмотря на жарко полыхающий камин, было немного прохладно — Венера прошла к центру комнаты. Там, на деревянном столе, она увидела плетеную корзинку с хлебом и фруктами, а также пузатую зеленую бутылку с вином. Желудок тут же напомнил о себе голодным урчанием, и девушка прижала к животу руки, словно намереваясь таким образом угомонить его.

Венера с сомнением покосилась на корзинку со снедью — а вдруг еда отравлена? Однако голод пересилил здравый смысл, ибо при одном только взгляде на фрукты у девушки потекли слюнки. Воительница, позабыв обо всем, бросилась к корзине, схватила мягкий ломоть хлеба и принялась жадно откусывать кусок за куском, запивая съеденное вином прямо из бутылки. Затем Венера съела сладкий нектарин и одно яблоко, после чего решила, что этого будет вполне достаточно. Голод на время отступил, впрочем, как и чувство страха перед неизвестностью. Вряд ли бы Эндимион стал тратить на нее еду, намереваясь убить, верно?

Девушка, побродив немного по комнате, уселась на постель и вздохнула. Что теперь? Оставалось ждать, когда вернется Эндимион. От этой мысли сердце Венеры сжалось в тревожно-сладком волнении. Он был прекрасен, великолепен в своей гордыне — и девушка не могла это не признать. В свете текущих событий принц создавал разительный контраст с былым Мамору — не только в плане порока и тьмы, завладевших его сердцем, но и внешне. Плечи Темного Эндимиона стали шире, взгляд — тверже; каждая черточка лица рисовала портрет волевого и мужественного человека, не готового пасовать перед жизненными трудностями.

Принц возник в комнате так же неожиданно, как и исчез. Он появился у камина, скрестив руки на груди и вперив в Венеру насмешливый, оценивающий взгляд. Девушка насторожилась и невольно отпрянула. Ей это очень не понравилось. Эндимион смотрел на нее долго, словно изучая, и воительница усмотрела в этом для себя плохой знак. Когда же он, сделав пару шагов, приблизился к кровати, девушка запаниковала. Что бы она ни думала раньше, этот человек был опасен.

— Пожалуйста, не делай мне больно… — прошептала Венера одними губами, инстинктивно отодвигаясь дальше, путаясь в шелковых складках покрывал. Каблучки оранжевых туфелек портили нежнейшую ткань, но Эндимиону было на это наплевать.

Он одним движением снял с себя плащ и бросил на пол, пристально глядя девушке в глаза:

— Если бы я хотел это сделать, уже давно бы сделал. К тому же, легче было оставить тебя Кунсайту с тем же результатом, верно?

Во рту Минако пересохло, когда темный принц снял с себя китель и бросил к плащу, обнажив мускулистый торс. Девушка нервно сглотнула и отвела взгляд, нервно закусив губу. Венера вдруг поняла, к чему все идет, и от этого осознания душа разрывалась от противоречивых чувств. С одной стороны, все ее естество ликовало и пело, предчувствуя близость любимого человека. Вот-вот его губы прикоснутся к разгоряченной коже, сильные руки вновь, как прежде, будут исследовать ее тело… А с другой разум разрывался от немого крика, что все это неправильно, что это не тот парень, которого она любила. Тьма сделала из него совсем другого человека, и Айно боялась его. Этот тугой клубок противоречий давил на горло, и Венера чувствовала, что задыхается от слепого отчаяния, смешанного со сладостным предвкушением чего-то невероятного, похожего на ностальгию.

Эндимион, обойдя кровать с другой стороны, наклонился над отпрянувшей Минако, упершись рукой о резную спинку.

— Что ж, прежде чем мы перейдем к самой интересной части твоего испытания на прочность, я кое-что расскажу тебе, Минория. Однако сначала ты должна снять этот нелепый костюм.

— Что? — прошелестела девушка, испуганно глядя на притягательного в своей мрачной ауре принца. — Я…

— Просто верни себе земной облик! — раздраженно вздохнул Темный Эндимион. — Иначе я собственными руками изорву это Сейлор фуку в клочья.