Я в любовь нашу верю...(СИ)

Пытаясь оставаться незамеченной, Селена побежала в сторону дворца, у которого уже была снесена центральная башня, молясь о том, чтобы ее дочь и другие принцессы были живы. Однако четыре цветных вспышки, яркими лучами пронзившие черное небо, заставили королеву содрогнуться от приступа душевной боли и глухого отчаяния. Слезы невольно навернулись на глаза Селены, когда она поняла, что принцессы отдали свои силы и жизни, пожертвовав собой ради защиты Серенити и королевства. Итак, ее дочь была еще жива, и нужно было поторопиться. Собрав волю в кулак, королева со всех ног поспешила к месту, где развертывалась невиданная доселе драма.

Четыре цветные вспышки, выпущенные принцессами перед смертью, достигли лордов и ударили в грудь, поразив насмерть. Сила лучей была такова, что в груди каждого генерала образовалась внушительных размеров дыра с подпаленными краями. Восемь тел упали на лунный гравий одновременно, словно травинки под лезвием косы, и на пару мгновений воцарилась гробовая тишина.

— Нет!!! — пронзительно закричала Серенити, и слезы бурными потоками хлынули у нее из глаз. Она бросилась к подругам, но Эндимиону удалось перехватить принцессу и оттащить в сторону.

— Не смотри туда, — произнес он, заслоняя Серенити полой плаща, но сам скользнул взглядом по телам погибших девушек. Увиденная картина врезалась ему в память осколком стекла, причиняя боль.

Глаза Эндимиона невольно остановились на Сейлор Венере. Она лежала на спине, широко распахнув остекленевшие глаза, словно большая кукла. Левая нога была чуть согнута в колене, руки раскиданы в стороны. В этом было что-то трогательное и беззащитное. Легкий ветерок трепал юбочку фуку, и почему-то именно это зрелище наполнило душу принца гневом и болью.

Перед глазами его мгновенно пронеслись картины прошлого, когда четыре прекрасных принцессы были еще живы. Они были полны любви, а впереди их ждали большое будущее и долгая счастливая жизнь. Теперь же принцессы мертвы. Они без колебаний отдали свои жизни, пожертвовав собой ради блага Серенити и Серебряного Тысячелетия, и эту жертву нельзя искупить.

От размышлений Эндимиона отвлекли всхлипывания Серенити, что сжалась за его спиной, судорожно вцепившись пальцами в плечо. Эта боль немного привела его в чувство, и принц выпрямился, обнажив меч.

Берилл, увидев это, облизнула губы и ухмыльнулась, не скрывая своего удовлетворения. Казалось, смерть генералов никак не повлияла на нее, словно те были лишь мелкими букашками, и Темная Королева спокойно продолжила:

— Теперь ты видишь, что происходит с теми, кто идет против меня. Пойдем же со мной, мой принц, и ты получишь все: власть, невиданную силу и могущество. Другие короли склонят пред тобой головы, и мы вместе будем править Солнечной системой! Мы будем счастливы!..

— Счастливы?! — гневно выкрикнул Эндимион. — После всего того, что ты натворила? После всех этих убийств? Ни за что! — звуки гибнущего королевства и предсмертные крики резали уши принца, и это только подстегивало его ненависть к женщине в длинном фиолетовом платье. — Ты чудовище!

— Послушай меня еще раз, — в елейный голос Берилл закрались стальные нотки. Она сделала вид, что не услышала оскорбление в свой адрес. — Ты сам не знаешь, от чего отказываешься. Свобода, власть… Бесконечные возможности! Я дам все это, потому что люблю тебя!

— Ты отвратительна! — в свой возглас Эндимион вложил всю свою боль и ярость, которую ощущал в тот момент. — И я ни за что на свете не буду с тобой, чего бы ты мне ни предлагала. Уж лучше умереть!

Самолюбие Темной Королевы было уязвлено. Да, она знала, что уговорить Эндимиона перейти на сторону Металии будет не так-то просто, но это переходило все границы. Клокочущее море эмоций захлестнуло Берилл, когда она медленно подняла темный жезл и направила его на принца:

— Не будешь моим — не будешь ничьим! — прошипела она прежде, чем темный луч вырвался из верхушки скипетра и ударил Эндимиону в грудь.

От силы удара принца подбросило вверх, и он, пролетев по инерции несколько метров назад, упал, едва не придавив своим телом Серенити. Смерть Эндимиона была мгновенной и безболезненной, и он испустил дух прежде, чем его бренная оболочка коснулась земли.

Крик Серенити был ужасен. Так кричит животное, потеряв своего детеныша. Так кричит лебедь, потерявший спутника жизни. Принцесса подползла к возлюбленному и, оросив его грудь слезами, вцепилась пальцами в накрахмаленную манишку.

— Вернись, — всхлипнула она, едва дыша. Серенити теребила воротник Эндимиона, и от этого голова его безвольно болталась, как у тряпичной куклы. — Вернись, я не смогу без тебя жить…

Принцесса с лихорадочной нежностью и отчаянием гладила лицо и волосы возлюбленного, сотрясаясь от рыданий. Казалось, она сошла с ума от ужаса потери, и это потрясение выбило из нее остатки сил.

Серенити даже не пошевелилась, когда Берилл направила на нее жезл и произнесла сквозь ком в горле:

— Больно, да? Мне тоже больно!..