Я в степени n

– Ах ты тварь! – зашлась Анька, легко впадая в истерику. – Из-за тебя все! Думаешь, мне приятно было ему… я тебя, тебя любила, а ты… А ты даже ребенка нашего нормально обеспечить не мог. И мне пришлось… мне пришлось… – Она бросилась на меня с кулаками, но вместо того чтобы ударить, рухнула мне на грудь и зарыдала. Я стоял, гладил ее по мокрому лицу и не знал, что делать. То ли шею ей свернуть, то ли самому из окна выброситься. А она, выплакавшись, оттолкнула меня, вздохнула тяжело и сказала со смесью презрения и жалости: – Эх ты, как был поэтом и романтиком, так и остался. Болван ты непутевый, не желаешь знать, как жизнь устроена. Конечно, чудо, конечно, молилась! Потому что кто за такую простую и распространенную вещь, как женская дырка, миллионные контракты подписывает? Чудо, оно и есть чудо…

Видимо, увидела она в моих глазах нечто такое, что оборвала сама себя резко, попятилась назад и быстро залепетала:

– Да ты что?.. Ты что?! Пошутила я, богом клянусь – пошутила, детьми клянусь… Ну ты же меня знаешь – пошутила, сорвалась…

Я поверил ей тогда. Если бы не поверил, с моста спрыгнул бы на три года раньше. А сейчас не верю… Очень хочется верить, но не верю. В том числе и поэтому я здесь. Это же понятно: чтобы прыгнуть с моста, не только Аньке перестать верить нужно, но и в бога. Зачем мне в него верить, если такие у него чудеса? Миллионный контракт – за измену любимой жены… Измену в день крещения, в день, когда росток зеленый нежный асфальт пробил… И это чудо такое современное? Да будь он проклят, этот бог, с такими чудесами! Не бог он тогда, а дьявол. А скорее всего, и не существует вообще никого – ни бога, ни дьявола. Как там Маркс писал – «бытие определяет сознание»? Подлое бытие определяет подлое сознание… Ну и хрен с ним со всем тогда. Спрыгнул, уверен был, что бога нет. А он есть. Раз мы с тобой здесь – значит, есть он… И что делать? Как это все понимать? Молчишь… Вот и я не знаю. Слушай, а может, наврала она все-таки? Ты же знаешь Аньку – чего она только сгоряча не ляпнет? Опять молчишь… Ладно, прав ты, молчи пока. Придет и твое время говорить – там разберемся. А пока молчи…

* * *

Помирились мы с ней кое-как. Мне жить хотелось, а верить в чудовищную правду – нет. Тут ведь либо жить, либо верить. Одно из двух… Женька неделю скрывалась у бабушки, а потом я поехал за ней, извинился, и она, добрая душа, передо мной тоже попыталась извиниться. Бесполезно, все уже было бесполезно… Жизнь катилась под откос и набирала скорость.

Когда начались митинги на Болотной, дочка, конечно же, пошла туда. Я не запрещал, только Аньку попросил сходить вместе с ней, чтобы не случилось чего. Она пошла, с радостью даже, как мне показалось.

– Чего радуешься? – спросил я ее. – Ты же сама из этой системы, сама – власть. Протестовать против себя самой – это явная шизофрения.

– Шизофрения – это попам твоим, жуликам, верить, – ответила она. – А против системы я протестую именно потому, что знаю ее хорошо изнутри. Может, чего и получится каким-то чудом из этого протеста. Ты посмотри, что эта система с нами сделала! Даже Женька несмышленая понимает.

– Это не система сделала, это мы сами с собой сделали, – сказал я и отпустил их на митинг. В норковых шубах отпустил, которые когда-то им покупал, на ворованные, как оказалось, деньги.

Они ходили на Сахарова и Болотную, я в Лужники и Парк Победы – защищать Путина. Жизнь превратилась в хаос и бред. Дома о политике не разговаривали. Да и не в политике, по большому счету, дело было. Смешно звучит: семья распалась из-за нечестных выборов. Нет, не из-за них… Копилось все долго. Где-то я ошибся, что-то упустил, слабину где-то дал. Только не мог понять где. Вроде правильно все делал – жил богобоязненно, трудился, храм своими руками построил. А вот поди ж ты…

Переживал я – это мало сказать. Все думал, думал, выкуривал по ночам больше двух пачек сигарет, а утром с тяжелой головой шел на работу.

Отец Александр советовал по-тихому переписать все активы на себя, уйти из семьи и лишить домочадцев финансирования – мол, тогда они одумаются.

– Женщинам, Витя, руководитель нужен, – внушал мне батюшка. – Так бог задумал, что женщина – существо слабое во всех отношениях, а мужчина – сильное. Значит, нужно и силу иногда применять, для их же пользы. Поживут пару месяцев без денег – сами приползут как миленькие.