Я вам что, Пушкин? Том 1 (СИ)

Что именно «уже», я так и не узнал, потому что она вновь съехала в диапазон, недоступный для человеческих ушей. Зато отметил, что достигнут определенный прогресс — она даже не отдернулась от близкого контакта. Привыкает. Обрадованный этим фактом, я подскочил к окошку ларька. На ходу извлек телефон.

— Здрасте, — начал я, — что у вас есть тут вкусного?

— Ассортимент весь перед тобой, — отозвался продавец, здоровый как кабан мужик с тремя подбородками, — выбирай.

Я присмотрелся хорошенько и понял — ловить в этом чахлом пруду особо нечего, выудишь разве что ботинок или рыбий скелетик. В основном торговал жиртрест теми товарами, которые сам ценил наверняка — дешманскими шоколадными батончиками, пиратским подобием печенья «твинки», зефиром в шоколаде, соком, в котором от яблока или персика одно название, и почему-то растворимыми супами. Наверняка и дошик в наличии имелся когда-то, да весь разобрали. Я вздохнул и искоса поглядел на Юри. Она слегка щурилась от солнца и нерешительно переминалась с ноги на ногу. Совсем как-то не здорово будет угощать ее копеечной дрянью из этого шалмана… стоп, а это что?

На самой верхней полке нашлась пачка в приятных пастельных тонах. Вот, кажется, то, что нужно. Не совсем шоколадки, поэтому повторить сцену из скрипта в точности не выйдет при всем желании, но лучше, чем химозные леденцы.

— Дайте-ка мне вон те круассаны, что наверху.

Мужик посмотрел на меня с неким пренебрежением, как на классово чуждый элемент, но пачку все-таки снял. Протянул ее мне и буркнул:

— Пятьдесят пять. У тебя наличные?

— Не совсем, — признался я и показал мобилу. Мужик вздохнул и потянулся за терминалом бесконтактной оплаты. Исходящее от него пренебрежение (а еще смрад пота и немытого тела) только усилились. Вот будет потеха, если мою карточку каким-то образом уже блокнули… Но нет, оплата прошла успешно.

Стараясь дышать ртом, я схватил круассаны и направился обратно к Юри.

— Вот, — сказал, вручая ей пачку, — перекусить нам взял.

Она приняла угощение и посмотрела на меня с такой благодарностью, словно я ей вручил по меньшей мере рукопись Хэмингуэя с автографом автора. Жаль мне ее. Да и вообще всех их…

— О-отлично, — с удовлетворением заявила Юри и приоткрыла свою сумку, — у нас с т-тобой получится что-то вроде пикника…

Я заглянул внутрь и убедился, что так оно и есть — оттуда выглядывал объемистый, около литра, термос. Что ж, с каждой минутой это и впрямь все больше напоминает свидание.

Когда мы вышли на финальный отрезок пути (я узнал уже знакомые места, по которым мы из больнички возвращались), Юри вновь из-за чего-то занервничала. Сначала я не понял, в чем дело, и грешным делом счел, что напортачил в чем-то. Ширинку не застегнул на брюках или что-нибудь в этом роде, но нет.

Осознание пришло только после того, как моя спутница стала отставать. Точно. Вот я дурак-то — наверняка она к таким длительным пешим переходам не привыкла. Тем более с двумя внушительными «утяжелителями» спереди. С ними и один урок физры-то выдержать пытка, наверное, а мы уже больше часа бродим. Так, пора скорректировать план, не то Юри свалится. Будь я в моем прежнем теле, это не стало бы проблемой, но Гару надорвется, если попытается ее поднять.

— Давай передохнем, — указал я на скамью, стоявшую у маленькой детской площадки, — че-т ноги гудят малость.

— Если ты хочешь, — застенчиво произнесла Юри и последовала за мной. Больше она ничего не сказала, но я и так чувствовал благодарность.

Стряхнув со скамьи налетевшие туда после вчерашнего дождя мокрые листья, я приземлился и пригласил Юри сесть рядом. Она так и сделала, но все равно осталась зажатой. Наверное, не хотела показать, что ей дискомфортно было.

— Расслабься, — посоветовал я, — спину расправь, шею, плечи. Прости, что загонял тебя, че-т я плохо этот момент продумал. Не учел расстояние, которое покрыть надо…

Юри посмотрела на меня с легким недоверием. Даже примерно представляю, о чем она думала. Наверняка по выстроенному в голове сценарию я щас должен был наорать на нее за недостойное поведение, за задержку и просто так, для тонуса… а вместо этого продемонстрировал чудеса понимания. Наконец она отвела взгляд и выгнула спину. Послышался хруст, за которым последовал выдох через стиснутые зубы. От него у меня внутри все зашевелилось. Думай о чем-то не сексуальном, о чем-то абсолютно не привлекательном, не то штаны щас в вигвам превратятся.

Кое-как успокоившись (на помощь пришел Борат), я поудобнее устроился на скамье и прикрыл глаза. Близость реки уже давала о себе знать, ветер еще усилился. Не самую удачную локацию мы выбрали, щас и мне на башку листьев накидает еще, буду как дитя леса разгуливать. Хотя Юри бы такая фотосессия пошла, в осенних листочках. Подобные сеты всех фотографов кормят в сентябре-октябре.

— Красиво здесь, — сказала Юри, глядя куда-то вдаль, мимо домика с симпатичной рыжей трубой.

— Да, — согласился я, — но там, куда мы идем, даже еще красивее, чесслово.

— Ты п-продолжаешь з-завлекать, Г-гару, — заявила она, — не б-боишься слишком взвинтить о-ожидания?