Я вам любви не обещаю

Собиралась Верочка недолго. Все наряды, вещи, что были куплены на деньги графа, она оставила без всякого сожаления. Единственная вещь, что она позволила себе взять на память о времени, проведённом в Петербурге, был расшитый бисером ридикюль — самый первый подарок его сиятельства. Именно в него Вера уложила все свои сбережения, что остались от денег Бахметьева.

Ранним утром Дарья по обыкновению отправилась на рынок за покупками к обеду, Катерина была занята на кухне, а Никитку Вера отослала на почтовую станцию с письмом для Тоцкого. В своём письме Верочка благодарила Парфёна Игнатьевича за то, что он принял в её судьбе столь деятельное участие, и просила простить за то, что нынче она решила оборвать все связи с ним, потому как сама опорочила своё доброе имя, и не желала бы, чтобы тень пала и на репутацию её благодетеля.

Собрав только то, что принадлежало ей, девушка вышла из парадного с небольшим саквояжем в руках. Добираться до Покровского было не близко, и Вера застыла на мостовой перед домом, прибывая в нерешительности. Никогда раньше ей не приходилось самой останавливать извозчика. Заметив её затруднения, на помощь пришёл швейцар:

— Собрались куда, барышня? — дружелюбно поинтересовался он.

— К тётушке, — ответила Вера первое, что пришло на ум.

— К родственникам это хорошо, — согласно закивал головой седовласый слуга и поспешил остановить извозчика.

Поблагодарив швейцара, Верочка с его помощью, забралась в пролётку.

— Куда прикажете, барышня? — поинтересовался возница, оглядывая свою пассажирку.

— Мне бы в Покровское, — тихо отозвалась девушка.

— Далече, больно, — сдвинув на лоб картуз, почесал в затылке мужик. — Это ж почитай вёрст пятьдесят не меньше. За день бы обернуться.

— Я заплачу, — торопливо произнесла Вера, опасаясь, что возница откажется ехать в такую даль. — Сколько?

— Червонец целковых, — не моргнув глазом, попросил мужик.

— Поехали, — вздохнула Верочка.

— Вам в село, али в усадьбу? — весело поинтересовался он, взяв в руки вожжи.

— В усадьбу, — откинулась девушка на спинку сидения.

Поездка и в самом деле была долгой. К тому же осенняя распутица создавала дополнительные препятствия в дороге, как то размытые колеи, заполненные жидкой грязью. Будь то не пролётка, а тяжелогружёный экипаж, они бы непременно застряли. Однако возница, помня про обещанный червонец, не роптал и лишь шибче погонял рыжего мерина там, где дорога была довольно сухой и укатанной.

К трём часам пополудни пролётка остановилась перед чугунными коваными воротами усадьбы в Покровском. Расплатившись с извозчиком, Вера выбралась из коляски. Страшно было даже представить себе, что княгиня вдруг по каким-либо причинам откажется от своих слов, потому как у неё не было денег даже на то, чтобы вернуться в Петербург.

Может быть, решение принятое Верой и было слишком поспешным и непродуманным, но обида и сердечная боль гнали её прочь из столицы. Видимо, не так сильна была его любовь к ней, коли стоило ему только услышать о грядущем отцовстве, так его и след простыл. Но более всего Верочка боялась случайно столкнуться где-нибудь с Георгием и увидеть в его глазах лишь разочарование и презрение, а то и хуже того: граф мог сделать вид, что и вовсе незнаком с ней. Такого позора она бы просто не смогла пережить.

Заметив у ворот барышню, робко переминающуюся с ноги на ногу, привратник изволил выйти из сторожки.

— Чем могу служить? — поинтересовался он, разглядывая посетительницу.

Лицо девушки показалось ему знакомым. Смущало только то, что одета барышня была не то чтобы бедно, но и не богато, да ещё одна, в наёмном экипаже.

— Елизавета Петровна дома будут? — поинтересовалась Верочка, стараясь, чтобы голос её не дрожал.

— Нету барыни, — вздохнул сторож. — На похоронах они. Сын у её сиятельства помер.

— Николай Васильевич? — побледнела девушка, ухватившись за ограду.

— Ох, ты матерь божья, — кинулся отпирать калитку слуга, видя, что барышня вот-вот лишится чувств.

Вера пришла в себя в небольшой спальне. Тяжёлые портьеры на окнах были наглухо задёрнуты, и от того совершенно не ясно было день ещё на улице, или же ночь успела вступить в свои права. В слабом свете керосиновой лампы, девушка разглядела склонённую над туалетным столиком седую голову княгини. Елизавета Петровна перебирала какие-то бумаги.

— Ваше сиятельство, — сделала она попытку подняться.

— Верочка, — поднялась со своего места княгиня и, устремившись к ней, приложила сухую прохладную ладонь ко лбу девушки. — Как же вы меня напугали. Я домой приехала, а мне говорят, что барышня какая-то меня спрашивала, а как только узнала про Николя, так и чувств лишилась тотчас. А бестолочи эти, — нахмурилась княгиня, имея в виду прислугу, — даже за доктором не послали. С минуты на минуту должен приехать.

— Так это правда? — чуть слышно спросила девушка.

— Правда, — кивнула головой княгиня, присаживаясь на край постели. — Николая Васильевича смертельно ранили ножом в Петербурге.

— Когда это было? — села на постели Вера, во все глаза глядя на Елизавету Петровну.