Я вам не Сталин! Я хуже. Часть1: Перезагрузка системы (СИ)

— Никто на даче не отвечает. Непонятно, видно, что-то случилось с ним в такой тяжелый момент.

И вот он не приехал… Ближайшее окружение было встревожено, если не сказать больше. Мы все тогда знали: проходило немного времени, чтобы тот или иной работник не был к нему приглашен. А теперь телефоны молчат, известно только одно: он на Ближней даче, но никто не решается поехать к нему. В эти дни его уединения у Молотова собрались члены Политбюро и стали решать, как быть? По сообщению обслуживающего персонала дачи, Сталин был жив, здоров. Но отключился от всех, никого не принимает, не подходит к телефонным аппаратам. Члены Политбюро единодушно решили: ехать всем…».

Я сидел у пионерского костра рядом с другими ребятами и девчатами из наших «Иртышских зорь» и, вместе с ними пел под гитару:

«Юный барабанщик,

Юный барабанщик,

Он стучит, как сердце, тук-тук-тук!

Поднимает флаги

Пионерский лагерь –

Юный барабанщик тут как тут.

Дальние дороги,

Близкие тревоги –

Заклубились тучи впереди.

Ты уже не мальчик,

Храбрый барабанщик –

Сверстников на подвиг выводи!

Били - не добили,

Жгли, да не спалили.

Отчего так рано стал ты сед?

По далёким странам,

С верным барабаном,

Мы прошли, оставив добрый след.

Время боевое,

Не ищи покоя,

Взрослый барабанщик - взрослый век.

Поднимай, дружище,

Мир из пепелища,

Выручай планету, человек!»¹⁸.

Потом мы пекли в золе потухшего костра картошку, обжигаясь ели её и пели про этот «пионеров идеал¹⁹», вводили хоровод вокруг костра, танцевали парами под песни «про любовь»…

Предварительно хлебнув портвейна «Три семёрки» из общей бутылки - для храбрости, я пригласил давно мне нравящуюся девочку по имени Даша и, немного освоившись - как бы случайно щупал «выпуклости» на её груди, каждый раз извиняясь и пунцово краснея ликом. В конце-концов, я до того охамел - что прижав к себе, поцеловал Дашку прямо в губки.

И было мне так хорошо…

***

…Пока не приспичило «по-маленькому».

Проснувшись с зверски «трещащей» головой, с пустыней Невада во рту после испытания ядерной бомбы, я смотрел в потолок и долго не мог понять – где я и что со мной…

Вроде ж, я уже умер?

Потом вспомнил: мать твою…

Я ж теперь - товарищ Сталин!

Твою ж, мать…

Вспомнил прошедшую вечеринку и мне захотелось тут же сдохнуть двуряд тотчас - а не ждать ещё целых двенадцать лет с лишним…

Однако желание «отлить» превалировало над желанием умереть и я зашевелился, тотчас обнаружив две вещи: я – «гол как сокол», в самом прямом смысле… рядом с «тушкой» Реципиента находится ещё одно голое тело – принадлежащие по всем признаком молодой женщине.

«Ну значит, поход по артисткам удался, - не мог не подумать с удовлетворением, - есть значит у нас с товарищем Сталиным – ещё порох в пороховницах… Но где же у него туалет?».

Слабо Богу за окном уже светало и только повернув голову вправо (ой, как больно!), я заметил открытую дверь в это столь жизненно важное помещение. Стараясь не скрипеть, я сел на кровати и тотчас обнаружил на полу своё исподнее… Хватаю его и на цыпочках в «присутственные места».

Закрыв за собой дверь, пошарив по стене включил - с непривычки кажущийся тускло-жёлтый свет от ламры накаливания и, на мгновение замерев, иронически хмыкнул.

Санузел у товарища Сталина хоть и был на высоте по качеству отделки и чистоте - но оказался совмещённым, как в однокомнатной «хрущёвке», где я жил в бытность свою простым советским инженером. Хм, гкхм… А вот чего у простого советского инженера (да и не только у него) - априори быть не могло быть в сортире до самого развала СССР: туалетная бумага. Правда, не в виде привычных мне рулонов - а в виде отдельных листочков-салфеток. И что самое удивительное – отечественная. Правда, как и «Московская особая» - выпускающаяся не для всех советских граждан, а исключительно только для…

Для тех самых.

Простые граждане обходились газетами с портретами вождей, возможно для этого их и печатали.