Я, Великий И Ужасный (СИ)

Хорошо, что в моём распоряжении был верхний бассейн, предназначенный исключительно для "белых" людей. Пользовался им в основном я, и те, кто получал допуск: "олени" и командиры отдельных отрядов, верхушка мархонских регоев, да Таниу с дочкой. Ну и белые люди без кавычек, то есть Шонек и Хиштта тоже могли там плескаться. Вот Сектант подобной привилегии был лишён.

Кстати, судя по всему, папуасы воспринимали допуск к купальне для начальства, просто как некое признание определённого статуса — о том, что там более чистая вода как-то никто не думал. И, в общем-то, справедливо, со своей, папуасской точки зрения: глина на каменном дне накапливалась точно так же, как и в бассейне для широких народных масс; ветки, листья всякие и там, и там плавают; попавшая в воду грязь с человеческих тел невидна; ну, а "микарубу" — это вообще духи такие, с которыми у Сонаваралингатаки какие-то сложные отношения — не то он борется с ними, не то, наоборот, на врагов своих натравливает.

Мы плюхнулись в мутноватую холодную воду. В такой долго не просидишь. Много бы сейчас отдал за обыкновенную баню: каким же дураком был я в прошлой жизни, когда, гостя у бабки в деревне, не любил мыться в старой деревянной бане, которая казалась мне убогой и негигиеничной по сравнению с душем в городской квартире. Здесь же атрибуты благоустроенного жилья, судя по всему, не светят в принципе, да и самая простенькая баня с бачком для нагрева воды и парой тазов в обозримом будущем не предвидится.

И как хорошо всё-таки было в Бонко, где во всех трёх местах жительства до реки топать приходилось не больше сотни метров — не то, что здесь, в Мар-Хоне. В общем, проживание на укреплённом и господствующем над окрестностями холме имеет и свои минусы.

— У тебя здесь, в Мар-Хоне, хорошая управительница — сказала неожиданно Рами, уютно устроившись на моём плече. Я напрягся. Днём и вечером нам было не до разговоров, само собой: начали "отмечать" встречу после недельной разлуки ещё возле источника, наплевав на то, что кто-то может увидеть, продолжили уже в подготовленной свитой Солнцеликой и Духами Хранимой хижине. Но теперь, когда сил на продолжение не было ни у меня, ни у таками…

— Да — согласился я. А что ещё остаётся делать, коль это правда: доставшая мне в наследство от предшественника женщина действительно отлично справлялась с огромным хозяйством хонского наместника.

— Я хочу видеть Таниу в своём окружении — продолжила юная правительница — Чтобы она занималась нашим домом и полем в Тенуке.

Занятно: моя царственная подруга так походя употребляет слово "наше" применительно к семейным владениям. Интересно, когда в ЗАГС пойдём?

— А кто здесь будет вместо неё следить за всем? — вопрос вполне резонный. И соскальзывая со скользкой темы, предлагаю — Может вообще тебе перебраться сюда? Скоро здесь начнутся твориться большие дела.

— Не получится — подумав, отвечает Рами — Дом типулу в Тенуке. Оттуда они правят Пеу. Так было и так будет. Люди по-другому не поймут.

— Ну и кого мне вместо Таниу здесь оставлять? — повторил я вопрос.

— Пусть она сама выберет из своих помощниц. Тем более, теперь здесь меньше народу постоянно живёт: пану макаки кто в Тинсоке, кто в Талу. А хорошая управляющая хозяйством нужна. Да и твой ребёнок будет под присмотром — последняя фраза произнесена всё так же буднично.

— И давно ты знаешь о том, что именно от меня Таниу понесла? — как можно спокойнее спрашиваю.

— Слухи быстро разносятся — ответила таками.

— И ты так спокойно об этом говоришь?

— Мужчине нужна женщина — философски заметила Рами — Не одна, так другая. Хорошо, что твоё семя попало в Таниу, родня которой только в своей вэйской глуши что-то значит. Хуже, если бы ты заделал ребёнка дочери какого-нибудь большого человека из Тенука или Мар-Хона. Тогда, подстрекаемый родственниками, этот ребёнок мог бы стать врагом нашим с тобой сыновьям. А так он будет помощником своим братьям, если его вырастить и окружить заботой.

— Ты что, меня совсем не ревнуешь к Таниу? — обескуражено спрашиваю: ох уж эта загадочная папуасская душа — то полгода дуется на вполне невинное сравнение с оставшейся далеко сестрой, то прагматично и цинично рассуждает о беременной от меня любовнице.

— Ревную — вздыхает Рами — А что делать.

— Не знаю — брякаю я — Вытравить плод Таниу, мне отрезать причиндалы.

— Она-то чем виновата — осуждающе отвечает таками — Куда ей деваться было, когда муж погиб, и вы пришли.

Ага, будто я насильно заставлял безутешную вдову крутить задницей передо мной и вообще подавать недвусмысленные намёки.

— А причиндалы тебе отрезать… Они мне ещё пригодятся — с этими словами мой бесёнок приступает к действиям, которые истолковать можно лишь однозначно.

К прерванному разговору вернуться удалось только неизвестно через какое время. На этот раз нарушил молчание я сам.

— Насчёт того, что Таниу с будущим ребёнком не следует упускать из виду — сама придумала, или кто подсказал? — спрашиваю.

— Дядя и Ламими так говорили.