Я, Великий И Ужасный

Мне сильно вникать в торг вокруг условий контракта на доставку "папуасских тракторов" было не с руки: в любом случае, как перевозить скотину - молодой тагириец разбирается лучше меня, а мигранты-тенхорабиты умеют торговаться не намного хуже своих бывших земляков. А у нас как раз политический кризис в Кесу подошёл к своей самой острой фазе. Отряд Кано с военными задачами справится. Но политическую сторону вопроса на моего дальнего родича полностью перекладывать нельзя, несмотря на подробные инструкции, выданные ему. Так что Сонаваралинге-таки просто не терпится отправиться на север. Единственное, что держит - заморские гости. Как-то за эти годы, что имею с ними дела, не привык оставлять Мар-Хон во время массового наплыва чужеземцев без присмотра. Какое-то прямо иррациональное нежелание: понимаю ведь прекрасно, что, будь у вохейцев силы для захвата порта с окрестностями, ничем бы моё присутствие им не помешало; а нет у купцов сил и желания для захвата плацдарма в Пеу - то и моё отсутствие не играет роли. Да и дела с местными мимо меня крутить, коль захотят - тоже будут. За всеми не уследишь.

Целых два дня продолжали торговаться. Я бы на месте "моих ручных тенхорабитов" точно не выдержал бы. Но у вохейцев торгашество видать в крови. Наконец, к вечеру второго дня Шивой с Шонеком предъявили мне для ознакомления на нескольких листах сонайского папируса договор, так сказать, на перевозку крупного рогатого скота. На вохейском, до сих пор понимаемом мною с пятого на десятое. Но общий смысл угадывается.

И, сюрприз - на папуасском, тагоровым алфавитом. Причём написано довольно грамотно - по крайней мере, я сумел прочитать, почти не морща лица от неправильных, на мой взгляд, написаний слогов. Первый вопрос, сорвавшийся с моих губ: "Кто это писал?" Указываю, разумеется, на туземный вариант документа.

Шонек скромно признаёт авторство. Но тут же начинает перечислять помощников в этом деле: в основном, конечно подростки-заложники из тинса-бунса, как самые сведущие в папуасской грамоте, но также и сам автор алфавита.

Больше часа убиваю на изучение документа: вроде бы всё чётко прописано, и довольно божеские условия - выгоднее, чем первый раз, когда доставили Малыша и его безвременно усопшую подружку. Финансы наши вполне подобную торговую операцию потянут. Немного ракушек даже остаться должно. Вестник с помощником клянутся, что вохейский текст идентичен туземному. Ничего не остаётся, кроме как одобрить соглашение и дать команду перетаскивать ракушки на корабли Кушмы-Чикки и Бухшук-Мишки. Не сегодня, конечно, потому что до темноты всё равно с погрузкой не справятся.

А когда старый и молодой тенхорабиты оставили меня одного, вдруг подумалось: а ведь сегодня родился первый в истории нашего острова официальный документ на местном языке. Исторический, можно сказать, момент. И что увидят потомки - не договор с иноземной державой, не летописание о деяниях Солнцеликой и Духами Хранимой и её верного помощника Сонаваралинги-таки, не какой-нибудь указ нашей правительницы. Нет, всего лишь соглашение о перевозке телят. Просто стыдно перед историками будущего Великого Пеу. Хуже даже, чем у того медведя из сказки Салтыкова-Щедрина, которого послали кровопролития учинять, а он чижика съел. Ведь я тоже войду в историю, как пить дать, не в качестве человека, окончательно объединившего Пеу, укрепившего монархию и положившего путь прогрессу. Нет же - все будут помнить, что Сонаваралингатаки "коров за морем покупал". И хорошо еще, если не употреблял их в сексуальных целях....

Глава девятая

В которой герой сначала гневается на своих подчинённых, получает весьма неприятное известие, а в завершение довольно мягко обходится с виновными.

Нет, я смотрел на эту компанию не как на врагов народа. Вообще никаких мыслей не было: вроде бы взрослые люди, понимающие, что за подобное дикарский правитель, которого мне приходится изображать, должен пустить их на корм рыбам, предварительно поджарив в пальмовом масле, освежевав и щедро посыпав солью. Догадаться, какова будет реакция Сонаваралинги-таки, эти четверо должны были. Но, тем не менее, я услышал от Тагора, поставленного главным в вернувшейся торговой миссии, что оказывается, эти господа хорошие ухитрились заключить договор на поставку доброй сотни голов коровьего молодняка - в обмен на весь улов денежных наших ракушек за два года вперёд. Тагирийские торговцы, которым предложили столь выгодное дело, не будь дураками, согласились. И даже привезли первую партию. Поэтому теперь на мархонском песке лежат, сушась, не два корабля, отправлявшихся за коровами, а три. И потому в авральном порядке расширяется старый загон для скота, и строится парочка новых.