Я верю

Алджернон испытал приступ страха — словно ледяные пальцы пробежали вдоль его позвоночника. Это звучало хуже, чем армейская медкомиссия, где доктора всегда старались подначить человека. Они задавали самые неприличные вопросы, стараясь выведать его мнение по тому или иному поводу, интересовались его половой жизнью. Они спрашивали, был ли он женат и есть ли у него девушка. Нет, Алджернон не испытывал никакого энтузиазма по поводу предстоящей встречи с комиссией. И что это за комиссия?

— Хорошо, — сказал он, — надеюсь, мне дадут какое-то время, чтобы несколько оправиться от той изрядной травмы, которую я перенес при переходе от жизни к Этому состоянию. Понятно, что я прибыл сюда по своей собственной воле путем самоубийства, которое, как оказалось, является столь ужасным преступлением, но я по-прежнему считаю, что мне должны дать некоторое время, чтобы оправиться и подумать, что я хотел бы делать. И, касаясь этой темы, — сказал он, — я хотел бы спросить: как может самоубийство считаться столь отвратительным преступлением, если люди не знают, что они совершают преступление? Я всегда полагал, что, если человек не сознает, что поступает плохо, он не может быть наказан за такой проступок.

— Что за ерунда! — воскликнул доктор. — Вы уподобляетесь тем своим сородичам, которые думают, что поскольку они происходят из высшего класса, то имеют право на особое мнение. Вы стремитесь всему дать рациональное объяснение. Думаю, этим недостатком страдают все вам подобные. Вы прекрасно знали, что самоубийство совершать нельзя. Даже та особая форма религии, которую вы исповедуете, всегда внушала вам, что самоуничтожение есть преступление против человека, против государства и против церкви.

Алджернон угрюмо сказал:

— А что вы скажете тогда о японцах, которые кончают жизнь самоубийством, когда что-то у них идет не так? Если японец считает, что потерял свое лицо, то он публично потрошит себя. Это самоубийство, не так ли? Он делает то, во что верит, разве нет?

Доктор очень сильно огорчился и ответил:

— Суть вопроса не меняется от того, что в Японии стало национальной традицией уничтожать себя, вместо того чтобы встречать трудности лицом к лицу. Позвольте мне сказать вам, позвольте мне вбить в ваше подсознание ту истину, что самоубийство НИКОГДА не может быть оправдано. Самоубийство — это ВСЕГДА преступление. Для самоубийства не может быть смягчающих обстоятельств. Это означает, что человек недостаточно развит для того, чтобы продолжить дело, за которое он принялся по своей собственной воле. Но давайте не будем больше тратить время, — сказал он. — Вы здесь не на отдыхе, а для того, чтобы мы помогли вам прожить вашу будущую жизнь на Земле с максимальной пользой. Идемте!

Он резко поднялся и встал над Алджерноном. Тот жалобно пролепетал:

— Так мне что, не дадут даже помыться? Меня так и уволокут, не дав даже позавтракать?

— Вздор! — раздраженно воскликнул доктор. — Здесь вам не нужна ванна, здесь вам не нужна пища. Вы очищаете себя и питаете себя самой атмосферой. Вы ловчите, задавая этот вопрос, поскольку стараетесь, вести себя не как настоящий мужчина, а как тот, кто хочет уйти от ответственности. Идемте со мной.

Доктор повернулся и направился к двери. Очень, очень неохотно Алджернон медленно встал и последовал за ним. Доктор шел впереди. Они повернули направо и вошли в сад, которого Алджернон прежде не видел. Атмосфера здесь была удивительная: в небе летали птицы, и множество милых животных находилось вокруг. Затем, когда доктор и Алджернон завернули за угол, там оказалось другое строение. Оно напоминало собор и было увенчано высокими шпилями, к нему вела лестница с огромным множеством ступеней. Они поднялись по лестнице и вошли в прохладную тишину громадного здания. Множество людей находилось у входа. Они сидели на удобных скамьях вокруг стен. Здесь в центре вестибюля тоже было нечто вроде круглого стола для приема посетителей. За ним сидели люди намного более старшего возраста, чем все прочие, кого прежде здесь видел Алджернон. Доктор подвел его к столу и сказал:

— Мы прибыли, чтобы предстать перед Консилиумом.

Один из помощников поднялся и сказал:

— Прошу следовать за мной.

Доктор и Алджернон направились вслед за помощником, который показывал им дорогу. После короткой прогулки по коридору они повернули налево и вошли в приемную.

Помощник сказал:

— Подождите здесь, пожалуйста.

Сам он прошел дальше, постучал в одну из дверей и вошел, получив позволение. Дверь закрылась за ним, и послышался еле слышный разговор.

Несколько мгновений спустя помощник вышел, оставив дверь открытой, и сказал:

— Вы можете войти.

Доктор вскочил на ноги, взял Алджернона за руку и ввел его в кабинет.