Я верю

Вдруг ему показалось, что он слышит тихий смех. Кто-то явно насмехался над ним. Этот смех намекал на то, что он все еще находится на ложном пути. И тогда он решил, что станет врачом, светским лекарем. Он станет пользовать знатных людей, и, возможно, за время своей карьеры ему удастся спасти семьдесят или восемьдесят жизней. И тогда, после этой надвигающейся на него жизни, последует другая, которую он начнет с чистого листа.

И тут впервые заговорил один из мужчин:

— На нашем шаре мы можем видеть ваши мысли, — и он указал на придвинутый к столу хрустальный шар, которого Алджернон до этого не видел, поскольку тот был скрыт от его взгляда. Теперь же шар сиял и выявлял все мысли Алджернона. И когда Алджернон покраснел, увидев, что все его мысли очевидны, — вместе с ним покраснел и шар.

Председатель сказал:

— Да, я бы настойчиво рекомендовал вам стать врачом, только отнюдь не светским доктором. Вот такой план я рекомендовал бы принять в вашем случае.

Председатель замолчал ненадолго, порылся в бумагах, а затем продолжил:

— Вы надругались над жизнью, вы искалечили и изуродовали многих людей.

Алджернон взвился с места:

— Нет! Я не калечил и не уродовал…

Председатель перебил его:

— Да, но по вашим приказам людей убивали, людей калечили и уродовали. И вы несете такую же ответственность, как и те люди, которые непосредственно совершали эти преступления. Но вам надлежит выслушать меня, и выслушать внимательно, поскольку я не стану повторять сказанного дважды. Вы станете доктором, но только доктором, который будет лечить людей, живущих в бедном районе. Таким образом, вы будете лечить бедняков. И жизнь свою вы начнете в бедности, теперь уже будучи не аристократом, а человеком, которому придется самому торить свой жизненный путь. А на тридцатом году ваша жизнь закончится, и вы вернетесь сюда, если вновь совершите самоубийство. А если нет — тогда вы перейдете на более высокий астральный план, где вас подготовят исходя из того уровня, которого вы достигнете в жизни, которая вам сейчас предстоит.

В течение некоторого времени велась оживленная дискуссия, после которой председатель ударил молотком по столу и сказал:

— Мы соберемся на следующее заседание, чтобы утвердить кандидатуры ваших будущих родителей, определить регион и дату вашего рождения. А пока вы можете вернуться в Дом Покоя. В заседании объявляется перерыв.

Алджернон и доктор угрюмо брели по дорожкам парка. Никто из них не проронил ни слова. Придя в Дом Покоя, доктор нашел там для Алджернона подходящую комнату и сказал:

— Я вернусь за вами позже. Так мне было приказано.

Едва заметно кивнув, он повернулся и вышел. А Алджернон остался сидеть на стуле, обхватив голову руками. Являя собой запечатленное страдание, он размышлял обо всем увиденном и обо всем содеянном. И ему подумалось:

— Да, если это — чистилище, то слава Богу, что нет ада!

Глава пятая

Алджернон ерошил пальцами волосы на своей голове. Он чувствовал себя совершено несчастным. Да, пускай он совершил самоубийство. Хорошо, он сделал это и сейчас расплачивался за содеянное, а вскоре ему предстоит заплатить еще. Он сидел и думал о том, когда же будет конец его мучениям и каким будет этот конец. Он перебирал в своей памяти все, что произошло с ним с тех самых пор, когда он прибыл в этот чистилищный план астрала.

— Так значит, аристократом быть нехорошо, так? И иметь в своих жилах голубую кровь — это плохо, да? — шептал он, исподлобья уставившись в пол. Внезапно он вздрогнул оттого, что дверь его комнаты открылась. Увидев, что к нему пришла самая хорошенькая медсестра из всех, каких ему приходилось видеть, он встал, и лицо его просияло, подобно утреннему солнцу.

— Ах! — обрадовался он. — Должно быть, Ангел явился, чтобы забрать меня из этого мрачного места!

Он посмотрел на медсестру с нескрываемым восторгом:

— Этакая красота — и в таком месте! Что вы здесь…

— Прекратите! — сказала медсестра. — У меня стойкий иммунитет против вашей лести. Все вы мужчины одинаковы, и все думаете об одном и том же, когда попадаете на этот астральный план. И должна вам сказать, что мы, женщины, изрядно устали от вашего флирта.

— Сядьте, — приказала она. — Я должна переговорить с вами и отвести вас в другое место. Но прежде я хотела бы знать, что это вы там бормотали, когда я вошла.

— Только после вас, мисс, — со всей галантностью сказал Алджернон. Сестра уселась, и Алджернон поторопился придвинуть свой стул поближе к ней. Он сильно обиделся, когда она передвинула свой стул так, что теперь они сидели напротив друг друга.

— Итак, Пятьдесят-Три, — сказала она.

Алджернон поднял руку:

— Ошибаетесь, мисс. Я не Пятьдесят-Три. Меня зовут Алджернон Реджинальд Сент-Клэр де Бонкерс, — сказал он.

Сестра выразительно хмыкнула и покачала головой.

— Не глупите, — ответила она, — вы не на сцене, а здесь, на этом астральном плане, в антракте между действиями, так сказать.

Она выставила вперед ладонь, чтобы удержать его от реплик, а затем сказала: