Я верю в любовь

Пожалуй, даже слишком много. И все же, увидев при свете дня верные признаки моей зацикленности на собственных успехах, Люка решил, что они скорее забавны, чем отвратительны. Пока он поочередно брал вещи, стоящие на полке, улыбка не сходила с его лица. А я наблюдала за ним, поражаясь, как мне удалось практически без усилий воплотить в жизнь шаг 13: расскажи ему душещипательную историю о своих слабостях. Разумеется, если мои достижения можно считать слабостями.

– Хм, – пробормотал он, глядя на фотографию в рамке. На ней были запечатлены я, Фиона и Уэс, наряженные в прошлом году на Хэллоуин. (Камень, Ножницы, Бумага – мы были чрезвычайно горды этой идеей.) Люка ткнул пальцем в Уэса в костюме Ножниц.

– Похоже, у вас, ребята, есть своя история.

Все во мне готово было закричать: да ни за что в жизни! Но я решила промолчать. Будет полезно поиграть с идеей любовного треугольника еще немного. Одной рукой прижимая к голове дурацкий пакет с горошком, другой я оттащила Люку от полки.

– Погоди, а это что?

Мне хотелось плакать. Какой любопытный! Он согнулся над моим письменным столом, глядя на другую фотографию.

– Этот снимок… трогает до глубины души, – произнес он, указывая на нее. Семейный портрет. Смутно помню обстоятельства: мы поехали в фотостудию на машине, отец надел кепку разносчика газет, а мама из-за этого угрожала развестись с ним. Несмотря на все их препирательства, закончилось это смехом. Кто-то всегда уступал, и в тот раз это была мама.

На фотографии она сидит и держит меня на коленях. За ней стоит отец. Классический семейный портрет. Отец в темно-бордовом свитере и смешной серой кепке, из-под которой выбиваются густые волосы. Руки он неловко положил маме на плечи, и в его обнажающей зубы улыбке больше боли, чем радости. Мне четыре года, я в платье с фигурками кошек, с завитыми волосами, зачесанными назад и подвязанными ярко-желтой лентой. Глаза закрыты, а рот открыт, и я беззвучно кричу, как в фильме ужасов.

Картина кажется полной ужаса, пока вы не посмотрите на маму. Весь изображенный хаос прекращается и замирает вокруг ее изящной фигуры и мягких черт лица, обрамленного длинными волосами. Проницательный взгляд искрящихся глаз, широкая улыбка, демонстрирующая ровные зубы, которым никогда не нужны были скобы. Она излучала мудрость и доброту.

– Вижу, очарование у тебя от отца, – усмехнулся Люка. Я стукнула его. Он отступил и снова посмотрел на фотографию. Потом взглянул на меня и скромно улыбнулся. Это было первое замеченное мной проявление застенчивости. – Твоя мама была очень хороша.

Она была хороша. Я почувствовала тесноту в груди и знакомую щемящую боль. Не столько оттого, что мне не хватало мамы. Да, ее не хватало, но лишь чуть-чуть. Мои воспоминания о ней были туманны. Скорее, я переживала за потерю, понесенную отцом.

– Да, была, – ответила я.

Люка снова усмехнулся.

– Как твоему отцу удалось ее подцепить?

Я пихнула его локтем, выпрямилась и отошла от письменного стола.

– Что ты хочешь сказать?! Мой отец – мужчина хоть куда.

– Не пойми меня неправильно, твой папа действительно крут. Но мама – просто красавица. Магистр красоты, – он подвигал бровями.

Я села на край кровати.

– Да и отец тогда тоже был особенным. У них смешная история.

Он опустился на кровать рядом со мной.

– Да? Расскажи.

Мы сидели очень близко, и я почувствовала, как все волоски на моем теле встали дыбом. Правая рука, которой я прижимала к голове пакет с горошком, совсем онемела.

– Они познакомились в старшей школе, она была самой умной и популярной девушкой в школе. А мой отец – просто панком.

– Ого, школьная влюбленность?

– Да. Они полюбили друг друга. Разумеется, мамины родители-снобы не одобряли их отношений, поэтому в школе, а потом и в колледже, куда она поступила, их ждали бесконечные испытания. Родители отправили ее в США, учиться на врача, надеясь, что на этом их любовь угаснет.

Люка внимательно слушал.

– Ого, редкий случай.

– Типичный случай авторитарных родителей. Но их план не удался, потому что отец много работал, накопил денег и поехал за ней. Сюда, в Калифорнию. Когда ее родители узнали, что они живут вместе, они отказались от мамы. Отец тогда работал механиком, чтобы платить за ее обучение. Потом они поженились, мамины родители наконец уступили и приняли ее обратно в семью. – Я не могла забыть об этих годах отчуждения дедушки и бабушки. Встречалась с ними раза два, но поняла, что это бессмысленно: я только напоминаю им о тех тяжелых годах. На каждый день рождения они присылают мне шикарную корейскую косметику и денежный чек, и этим наше общение ограничивается.

– Прямо как в кино, – удивился Люка. – Мне кажется, мои родители встретились на свидании вслепую.

Я наконец опустила пакет с горошком: рука совсем устала.

– После ее смерти отец ни с кем не хочет встречаться.

– Да? Должно быть, его сердце разбито, – Люка грустно улыбнулся.

Я поморщилась.

– Ему не надо ни с кем встречаться. У него есть я, – ответила я и засмеялась.

Люка искоса взглянул на меня.