Я верю в завтра

— Хватит, — резко оборвал он ее. — Полагаю, что мы можем рассматривать все это как чисто деловое предприятие. Никаких нежностей, никаких фальшивых заверений в дружбе! В течение нескольких недель мы разыграем эту комедию для семьи и друзей, а потом ты сможешь уехать, как и намеревалась, и мы разведемся. В результате каждый получит то, чего ему хочется, и сможет, как ты выражаешься, начать новую жизнь.

Бритт молча кивнула. Крейг завел машину, и тут ей в голову пришло неожиданное соображение. Соглашаясь на его предложение, не обрекает ли она себя тем самым на новые муки, на новую боль? Потерять Крейга навсегда — это действительно то, чего ей хочется?..

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

По пути в мотель, где она остановилась, Бритт и Крейг обсуждали, как отвечать на вопросы, которые неизбежно возникнут после ее внезапного воскрешения из мертвых. Они говорили как чужие, вернее, как с горечью подумала Бритт, как адвокат и клиентка, которым скоро предстоит предстать перед судьей. Крейг, как всегда логичный и безукоризненно вежливый, предложил, чтобы Бритт объяснила свое отсутствие потерей памяти, вызванной тем, что она приняла неподходящие лекарства, а впоследствии испытанным шоком, когда она узнала о катастрофе, которой чудом избежала. Бритт так же холодно и вежливо согласилась.

— Я скажу, что вначале бесцельно бродила по Сан-Франциско, не понимая, где нахожусь, и не осознавая, что потеряла память, а потом случайно встретилась со Стеллой Слански и стала работать на нее. Так я и жила последние полтора года.

— Но эта женщина… Если кто-нибудь начнет задавать ей вопросы, станет ли она лгать ради тебя?

— А ей и не придется лгать, — спокойно возразила Бритт. — Стелла ни о чем меня не расспрашивала, когда мы познакомились. Она вполне поверит, что у меня и в самом деле была амнезия.

Поколебавшись, она добавила:

— Я жила под девичьей фамилией, чтобы иметь возможность пользоваться страховым полисом. Если возникнут вопросы, я могу сказать, что у меня из памяти выпали только последние четыре года.

— Ну, не думаю, чтобы кто-нибудь стал так глубоко копать, — задумчиво произнес Крейг. — А в общем, получается вполне логичная история. К сожалению, какие-то слухи и домыслы неизбежно возникнут. Даже не представляю, кто бы мог помочь нам их опровергнуть…

— А что если обратиться к доктору Ладлоу? Мне бы не хотелось его обманывать, но ведь после такого потрясения я могу пойти к врачу, правда?

— А тебе и не придется его обманывать. Незачем посвящать доктора Ладлоу во все подробности. Это будет обычный визит к врачу. О твоем посещении Ладлоу наверняка вскоре станет известно, и сплетники сами сделают соответствующие выводы.

Бритт умолкла. Одна чудовищная ложь громоздилась на другую и нависала над ней, как гора. Насколько удобнее и проще было бы сказать правду! Но правда может повредить Крейгу и его родственникам. Значит, она обязана пройти через это — прожить несколько недель в сплошном притворстве и обмане. А что потом? Потом она вернется в Калифорнию — к Дэвиду и к той жизни, которую начала для себя выстраивать…

Машину слегка тряхнуло на повороте — это Крейг свернул с шоссе на одну из широких улиц Дуглас-Гроува. Спускались сумерки, и в полутьме профиль Крейга четко выделялся на фоне света уличных фонарей. Бритт снова бросилось в глаза, как он постарел, и она невольно почувствовала жалость, хотя дала себе слово не поддаваться эмоциям. Должно быть, она пошевелилась, потому что Крейг вдруг бросил на нее быстрый взгляд. Их глаза встретились, и неожиданно для себя самой Бритт улыбнулась мужу.

Однако ответной улыбки не последовало. Он снова устремил взгляд на дорогу и сказал:

— Ты не спросила меня о матери. Она очень тяжело переживала, когда пришло известие о твоей смерти. По-моему, мы обязаны сказать ей правду.

— Правду? Ты имеешь в виду — всю правду? Ты уверен, что на самом деле действительно хочешь этого?

— Не понимаю, что означают твои слова.

«То, что твоя связь со Стефани нанесла мне сокрушительный удар и заставила уехать…»

Но Бритт из гордости не произнесла этих слов вслух, ведь тогда Крейг поймет, что она была так уязвлена его изменой, что до сих пор не может оставаться к этому равнодушной.

— Не думаю, что Юнис будет приятно узнать, каковы в действительности наши отношения. Пусть лучше думает, что у меня была амнезия.

Собравшись с духом, Бритт добавила:

— И Стефани вовсе ни к чему знать все.

Наступила короткая пауза, а потом Крейг отрывисто сказал:

— Пожалуй, ты права.

Не в силах смотреть на лицо мужа, хотя в быстро сгустившихся сумерках оно было едва различимо, Бритт перевела взгляд на его руки. И напрасно. Стоило ей увидеть эти сильные руки с изящными пальцами и крепкими запястьями, как она невольно вспомнила, сколько раз эти руки ласкали ее, доводили до экстаза…