Я вернусь...

Что-то не понравилось ему в Адреналине, что-то он почуял, старый хрен, но вот что именно? Этого Зимин пока не знал, но подозревал, что скоро узнает.

– Брать? Охотно, – сказал Адреналин, доставая из заднего кармана брюк бумажник. – А скажи, отец, есть еще такая лотерея – "Спринт"? Раньше, помню, была, а как теперь – не знаю.

– Есть, – сказал киоскер и, вынув откуда-то, поставил перед собой наполненную плотными бумажными конвертиками картонную коробку. – Вам сколько?

– Начнем с одного, – разочаровал его Адреналин. – По маленькой, значит. Почем нынче это удовольствие?

Киоскер назвал цену.

– Надо же! – изумился Адреналин. Изумился как-то очень уж чересчур, неискренне и фальшиво. – Совсем копейки! А выиграть зато – слышишь, Семен? – выиграть, я говорю, можно целую кучу денег. Целую кучу!

И он показал руками, какую кучу денег можно выиграть, купив билет мгновенной лотереи "Спринт".

– Послушай, отец, – продолжал Адреналин, заискивающе просовывая голову в окошко, – а на веревочку вы эти билетики больше не нанизываете? Помнишь, раньше нанизывали, и они висели гирляндами, как сушеная вобла. Выбираешь, отрываешь и сразу видишь, со щитом ты или, наоборот, на щите... Не нанизываете? Жаль. Ну, давай, давай, время дорого. Который тут счастливый?

Он сунул в окошко мелочь, старательно выбрал из пододвинутой киоскером коробки билет, но надрывать его почему-то не стал. Вместо этого Адреналин зачем-то полез в карман, выудил оттуда витой кожаный шнурок, продел его в окаймленный железом глазок на том конце билета, который нужно было отрывать, завязал концы шнурка узлом и повесил получившееся сомнительное украшение себе на шею. Надо думать, шнурок он заготовил заранее, иначе откуда ему было взяться в кармане? У Зимина зародилось подозрение, что Адреналин попросту сошел с ума; другое объяснение его диким поступкам подобрать было трудно.

Зимин посмотрел на киоскера. Киоскер старательно глядел мимо Адреналина, делая вид, что его все это не касается. Он, несомненно, уже окончательно убедился, что парочка приехавших на мусоровозе молодых людей разыгрывает какой-то странный спектакль, но что это за спектакль такой, отчего, зачем и, главное, чем он кончится, понять он не мог, да и не хотел, наверное. В такой ситуации он мог сделать только одно: притвориться, что его здесь нет. Авось, покуражатся и уедут. Мало ли в Москве чокнутых!

Но не тут-то было. Адреналин удовлетворенно осмотрел свою обновку, снова сунулся лицом в окошко и сказал:

– Ты бы прогулялся, папаша. Чего целый день сиднем сидеть? Все равно торговли никакой нет. И не будет, поверь моему слову. Не будет, отец, уж я-то знаю. Слушай, а это не ты здесь работал лет двадцать назад? Точнее, двадцать два. Не ты? Да, точно, не ты... Жаль. Так ты бы все-таки пошел прогулялся.

– Отойдите, молодой человек, – с ненавистью выговорил киоскер. – Чего привязался? Нечего мне покупателей отпугивать!

– Ну, как знаешь, батя, – сказал Адреналин, выпрямляясь. – Я ведь о тебе забочусь. Хотел, понимаешь, как лучше...

Он повернулся к киоску спиной и спокойно зашагал обратно к мусоровозу, который клокотал работающим на холостых оборотах двигателем у кромки тротуара. Идя вслед за ним, Зимин обернулся и увидел киоскера, который, приоткрыв дверь своей будки и наполовину высунувшись наружу, сверлил спину Адреналина подозрительным взглядом.

Адреналин забрался в кабину и с лязгом захлопнул дверцу. Теперь, когда никто, кроме Зимина, не мог его видеть, он выглядел осунувшимся и постаревшим. Зимин уселся рядом с ним и спросил:

– Ты чего, Леха? Что ты задумал?

– Столько лет, – непонятно пробормотал Адреналин. – Столько трахнутых лет! Ну, держись, сволочь!

Он плавно толкнул вперед рычаг коробки передач, отпустил сцепление и дал газ. Движок взревел, Адреналин выкрутил руль, и огромный грузовик, тяжело подпрыгнув, взобрался на бордюр.

Адреналин давил на газ изо всех сил, но тяжелая машина разгонялась мучительно медленно, и к киоску они подъехали всего лишь на второй передаче. Зимин, который уже успел сообразить, что сейчас произойдет, раскорячился в кабине, упершись правой рукой в переднюю панель, а левой – в кнопку звукового сигнала. Тротуар опустел: редкие прохожие спешили убраться с дороги у потерявшего, как им казалось, управление мусоровоза; гнусаво ревел двигатель и пронзительно вопил клаксон. Киоскер пробкой выскочил из своей обреченной будки и кинулся наутек, запоздало вняв совету Адреналина пойти прогуляться. Мусоровоз с ходу налетел на будку, смял ее, опрокинул и поволок перед собой по асфальту в звоне бьющегося стекла, скрежете сминаемого стального каркаса, дребезжании жести и треске ломающегося в щепки дерева и фанеры.

Потом киоск за что-то зацепился, машина с хрустом подмяла его под себя и переехала. Адреналин немедленно ударил по тормозам, включил заднюю передачу и переехал то, что осталось от ненавистной ему будки, еще раз, доведя процесс разрушения до конца. После этого он по пояс высунулся из кабины, отыскал глазами притаившегося за водосточной трубой киоскера и бешено проорал ему: