Я вернусь через тысячу лет. Книга 2

— Когда пойдёшь по лесу, смотри под ноги. Найдёшь копья, луки, стрелы и палицы своих братьев. У тебя будет много оружия. Сможешь убить любого зверя. Я дам тебе с собой огонь, чтоб развести костёр.

— Оружие не валяется в лесу, — заметил Вук и усмехнулся.

— Твои братья побросали его. Когда убегали.

Вук снова недоверчиво усмехнулся. Но спорить не стал. Может, начал понимать, что человеку со связанными руками не стоит спорить?

— Скажи, Вук, в ваших пещерах светло? Стены светятся?

— Где светло, где темно, — ответил он. — Есть светлые стены. У нас много разных пещер.

— Вы живёте там, где светлые стены?

— Нет.

— Почему?

— Там уходят силы. Света хватает и от костров. Нур-Нур научил нас добывать огонь из камня. Мы можем разжечь костёр где угодно. В самой тёмной пещере.

Он произнёс это не без гордости. Значит, видел и такие племена, где этого не умеют.

— Выходит, Нур-Нур не только прогнал вас, но и чему-то учил? Чему ещё?

— Делать луки и стрелы. Собирать яйца птиц на озёрах. Печь их в золе костров. Ставить ловушки для птиц.

— А ловить рыбу?

— Это мы и раньше умели. Копьём. Нур-Нур научил плести сети.

— Он жил один?

— Говорят, у него была жена — Уйка. Был сын — Нуп-Нуп. Они исчезли, когда Нур-Нур ушёл к предкам.

— Какие боги охраняют ваше племя?

— Бог тёплой воды, Руум. — Тут Вук улыбнулся — впервые с тех пор, как попал в мою палатку. Видимо, с этим богом были у него связаны приятные воспоминания. — Есть бог огня — Дуул. Есть бог озёр — Воол. Все они охраняют наше племя.

— Как они вас охраняют?

— Воол не пропустит врагов через озёра. Враги потонут. — Пленник усмехнулся снисходительно. — Дуул заслонит огнём все входы в пещеры. Если кто прорвётся, Руум утопит его в пещерных озёрах. У нас там много озёр. Чужак не пройдёт.

— А кто-нибудь пытался?

— Все, кто хотел вернуть своих женщин, погибли! — Вук снова произнёс это с гордостью.

— Купы пытались?

— Купы трусливы! — Вук опять усмехнулся. — Купов мало. Пытались айкупы. Многих мы убили. Остальные ушли ни с чем.

— Какие жертвы вы приносите богам?

— Воол любит сердце мохнатых зверей, Дуул любит рыбу, Руум любит красивые камни. Вот такие… — Ногой пленник попытался показать на кусок тёмно-зелёного слюдита, который совсем недавно Лу-у швырнула ему в голову. — Красивые камни мы приносим к горячей воде.

— Возле ваших пещер живут другие племена?

— Нет.

— Ваши дети рождаются здоровыми?

— Не всегда. Уродов мы приносил в жертву Дуулу.

— Ваше племя растёт?

Вук задумался. Потом неохотно признался:

— Нет. Не хватает женщин.

— А кто ваш вождь?

Пленник, не отвечая, опустил глаза.

— Ты понял меня?

— Понял.

— Кто ваш вождь?

Пленник смотрел в землю.

— Отвечай!

— Не знаю.

Он поднял на меня взгляд. Опять ничего, кроме ненависти, в нём не было.

— Не бойся, я не сделаю вашему вождю зла. Но хочу поговорить с ним.

— Лучше убей меня! — неожиданно предложил Вук.

Подумалось, что тут надо отступить мне. Ещё в «Малахите» нам говорили, что в некоторых племенах назвать имя вождя равносильно предательству. Неужто подфартило отыскать такое племя на другой планете?

Ну, что ж… Вопросы иссякают…

— Ваше племя держит в пещерах зверей? Или птиц?

— Зачем? — Вук искренне удивился. Вздох облегчения вырвался у него. Видно, понял, что имя вождя выпытывать больше не станут. — Видим зверя — убиваем. Не удаётся убить — ловим птицу. Зачем держать их в пещерах?

Меня, собственно, интересовали собаки. Но, ежели нет ничего, ещё лучше. Будущее общение упростится.

Итак, всё?

— Запомни, Вук! — приказал я. — Если урумту ещё придут сюда за женщинами — все погибнут. Никто не вернётся домой. Скажи это вождю и всему племени. Купов будут защищать сыны неба. Они не слабее Нур-Нура.

Пленник молчал. Только глядел исподлобья.

Я выключил съёмочную камеру, достал из нарукавного кармашка зажигалку и показал Вуку.

— Сейчас научу тебя добывать огонь из пальцев. Смотри! — Чиркнул, зажёг и задул огонёк. — По дороге научишься. Понял?

— Ты колдун! — убеждённо повторил Вук.

— Учись! Тоже колдуном станешь.

Зажигалку я вложил в пальцы его связанных рук. Пальцы зажали её намертво. Затем я перерезал парашютные стропы и тут же вложил в его руки кхет.

— Вставай! Иди! — скомандовал я. — Ты свободен. Сейчас ты перестанешь понимать меня.

И я сдёрнул мыслеприёмник с его головы.

Ещё не веря свободе, он сидел и скованными движениями разминал плечи. Потом, не сводя с меня насторожённого взгляда, начал подниматься. Ни зажигалку, ни кхет из рук не выпускал. Значит, они имели для него какую-то ценность.

Выход из палатки был открыт. Глаза Вука метались от этого выхода ко мне, от меня — к выходу. Возможно, он боялся, что снаружи его сразу схватят купы. Возможно, допускал, что в спину ему ударю я. Преодолеть этот страх ему предстояло самому. Не мог я выйти из палатки раньше него.

Он двигался к выходу как в замедленной киносъёмке, крошечными шажками, боком, прижимаясь к стенке парашютного купола. Он выходил наружу тоже боком, а выйдя, — тут же прижался к палатке спиной.