Я вернусь, когда меня не станет

Ирина сразу определила, что стол сервировали официанты из ресторана, а не прислуга. Как ни старалась бы кухарка с прислугой, а домашняя сервировка сильно отличается от ресторанной. Как и приготовленные яства, ждавшие своего часа на специальных подставках, под которыми горел фитиль свечи, поддерживая температуру горячих блюд. Короче, прислугу не поставили в известность, что хозяин ждет гостей, напротив, удалили. Маленькая упущенная деталь: настоящий Даня любил домашнюю кухню, а на праздничном столе обязательно стояли два любимых им блюда: картошка, запеченная особым способом с майораном и оливковым маслом, второе блюдо — креветки в кокосовом молоке. Впрочем, без этого понятно, что царь ненастоящий.

Проходил ужин скучно, общей тематики, объединяющей гостей и хозяина, не находилось, хотя все трое старались поддерживать разговор. Тему заявлял Даниил, казалось, он намеренно тянет время, в свою очередь Ирина тщательно исполняла роль, расписанную Лидией Николаевной, она сидела больше задумчивой или с подозрением озиралась. Так и тянулся этот тягомотный ужин, пока Даниил не соизволил заметить некомфортное состояние гостьи:

— Что с вами, Ирина? Что-то не так?

— Простите, что вы сказали? — якобы очнулась она.

— Вы часто отвлекаетесь… Вам не нравится у меня?

— Нет, нравится, но дежавю… Полное ощущение, будто я здесь уже была, знаю ваш дом…

И вдруг раздался громкий, слегка насмешливый голос:

— А я тоже дежавю?

Ирина медленно повернула голову… Ну, вот он — настоящий Даниил Шубин, который стоял в дверном проеме, ведущем в кабинет и библиотеку, тогда как его копия сидела за столом. Он вполне прилично выглядел, правда, немного помятым, вероятно, пьет. А она грешным делом думала после сегодняшнего посещения Гринбес с помощниками, что держат Даню в подполе на привязи, бедняга гремит цепями и смотрит с надеждой на окошко под самым потолком. Ошиблась.

— Я тебе ничего не напоминаю? — спросил Даниил.

Настала пора признаний, Ирина ответила:

— Напоминаешь. Бывшего мужа.

* * *

Вечером этого же дня после работы Ева заглянула в бар немного развеяться. Неважные дела, неважные. Но она не теряла надежды, как говорится, клиент должен дозреть, а времени прошло мало. При всем при том Шубин не испугался — почему? Вопрос не давал ей покоя, она и пошла в бар обдумать эту странность. Разумеется, бары существуют не для того, чтобы мозги упражнять, здесь шум, гам, дебилы всякие лезут:

— Девушка, скучаете?

Боже, харя дебелого быдла, улыбка похотливого котяры, одежда — дешевка, сам тоже дешевка, но наглость… Он решил, что Ева кинется ему на красную шею, будет целовать потную рожу и слюнявые губы, сегодня же ляжет в постель с ним! Почему к ней цепляется только вот такое чмо?

— Слушай, со мной что-то не так? — спросила она.

Спросила искренне, желая услышать честный ответ, а оно ухмыльнулось, вопрос красивой девушки явно поставил его в тупик, остатки атрофированных извилин еле шевелились, потому выдали банальность:

— С тобой, да? Не, все так, ты ваще…

— А раз все так… я пошла. А ты тут гуляй, здесь классно.

С полчаса она сидела в машине, глядя на сверкающий вход в бар, но и тишина в салоне не помогла ответить, почему Шубин не испугался. Это же нормально при разоблачении, а он разоблачен. Так почему? Может, Ева была неубедительной? Как же у других получается шантажом добиться компенсаций за моральный ущерб и упущенные возможности в связи с потерей времени? Господи, сколько она затратила на это самодовольное дерьмо времени! Внезапно ее осенило:

— Я неудачница.

Ева завела мотор и поехала домой, к маме, которая ждет ее с ужином. Вот так и будет жить с мамой, потом одна. Какая жестокая несправедливость…

Машину Ева поставила на привычном месте, это напротив соседнего дома, у своего все места заняты — никого не сдвинешь. Не хотелось домой, шла медленно. Вероятно, поэтому услышала шаги, механически повернула голову и поняла, что человек отделился от торца соседнего дома, бежит… да, к ней. Но может, просто мимо… Нет, на нее!

Ничего не понимая, Ева вовремя развернулась лицом к незнакомцу в черном мешке на голове и от ужаса попятилась, потому что он замахнулся, в его руке что-то сверкнуло. Предполагая, что то, что способно сверкать в руке, наверняка может причинить вред, девушка увернулась от удара. Да, человек пытался нанести ей удар! Причем он не произносил ни звука, только сопел.

— Ай! Ты кто? — закричала Ева, снова ей пришлось увернуться.

В данном случае остается только кричать, но закричал кто-то другой:

— Ты что делаешь?! А ну стой! Стой, тебе говорят!..

Голос показался знакомым, и Ева остановилась, чтобы посмотреть, кто еще бежит к ним, ей и досталось — нечто острое врезалось в плечо, рассекло руку до локтя. Вскрикнув от адской боли, девушка схватилась за предплечье и присела на корточки, забыв на мгновение, что на нее нападает маньяк. Но следующего удара не последовало, потому что к ней подбежал мужчина, присел и голосом Веника спросил:

— Что?.. Как ты, Ева?.. Ранена?..

— О-о-ой… — стонала она. — Рука… Как больно…

— Покажи!.. Да отпусти же руку…