Я вернусь, когда меня не станет

— Виктория, — ответил на этот раз Вениамин. — Когда я помешал ей нанести удар ножом, она убегала, но по повадкам я понял, что убегает женщина. Позже мы вычислили с Лидией Николаевной, кто именно напал на Еву. Ищи, кому выгодно — вот и весь принцип. Думаю, Виктория не убить хотела Еву, а изуродовать, опять же — из-за Шубина, она боялась конкуренции.

— На этом все, граждане, — оповестила Гринбес. — Костя, прошу…

Опер подошел к Виктории, достав наручники, предупредил ее:

— Только не реви, не люблю. И бесполезно теперь…

Кабинет опустел, Лидия Николаевна закрыла его, все же это чужое место и непривычное, прошла к своему законному и повернула ключ в двери. Не успела войти, как влетел за ней Стива:

— А не отметить ли нам завершение дела?

— Н-да, моя такая старая, моя так устала, что выпить после всего дерьма, которое мы разгребали, в самый раз. Держи, купи и закуску.

— Да будет вам плакаться — старая она! На вас пахать и пахать… Водочку или коньячок?

И вдруг тихий голос раздался в кабинете:

— А мне можно с вами?.. Я с коньяком, папа дал. Коньяк классный!

Стоя в дверном проеме, Эдик провокационно улыбался.

* * *

Вениамин догнал Еву уже на улице, она ловила машину:

— Эй, Ева! Стой! — Он подбежал к ней и предложил: — Подвезти? А то гляжу — калека ты, как не пойти навстречу.

— Хм! Ну, подвези, — разрешила она по-королевски снисходительно и, забираясь в салон, поинтересовалась, припомнив его показания: — От кого ты меня охранял? Я вроде не просила.

— От тебя самой. Не сообразил, что за Викторией надо присматривать, а не за тобой. Как рука-то?

— Болит. Рассекла глубоко, одежду распорола, идиотка.

— Скажи спасибо, что не лицо раскромсала.

Если быть справедливым, то благодарить надо Вениамина, без него ситуация могла закончиться для Евы плачевно, она это хорошо понимала. Кстати, многое сдвинулось в ее представлениях после нападения, вот так очутишься лицом к лицу со смертью — и в голове переставляются ячейки. Начинаешь любить все вокруг, словно на тебя упала эйфория откуда-то сверху и руководит эмоциями. В сущности, в жизни много хорошего вокруг, только не всегда это замечаешь.

— Тебе спасибо, — сказала она.

— Что слышу! — хихикнул Веник, покручивая руль. — Ты выучила новое слово? Я тронут, что Ева научилась говорить «спасибо».

— Я такая плохая?

Он покосился на девушку, она на самом деле ждала серьезного ответа, правду говорить — нет, не стоит, он обошелся полуправдой:

— Да неплохая. Плохо воспитанная.

— Пф! Я хорошо воспитана, поэтому приглашаю тебя домой на чай. Познакомлю с мамой.

Ни фига себе — предложение! Вениамин с наигранным ужасом, бросая мимолетные взгляды на дорогу, смотрел на Еву и выдал:

— Сначала с мамой знакомишь, потом замуж за меня захочешь.

— Ха-ха-ха… — закатилась Ева и тоже взяла шутливый тон: — Должна же я показать маме, кто меня спас. Не бойся, ты у нее будешь божеством, так как сохранил главное сокровище — меня. Пока тебе и этого достаточно.

— Чай так чай.

— С тортиком, — уточнила Ева. — Мама сделала, жутко вкусная вещь, чувствую, я сожру половину.

* * *

Ирина с Георгием привезли мать Даниила домой, о ней просто забыли бы, она же никому не нужна, а это несправедливо — сидеть в дурдоме. Пусть живет никому не нужной у себя дома. Свекровь неважно выглядела, но теперь ей будет легче, дома стены не только помогают, но лечат и утешают, а свобода вообще огромное благо. По дороге сюда Ирина поставила свекровь в известность, в чем провинился ее сын, но кратко, не стала травмировать женщину и тем, что Даня фактически стал убийцей, он поднял руку с пистолетом на жену. Очутившись в доме, Ирина по-деловому сказала:

— Вот вы и дома. С прислугой я созвонилась, они подъедут завтра, сегодня вам придется одной управляться. А я с вашего позволения заберу свои документы, какие остались.

— А потом? Что ты намерена делать?

— Поеду к себе домой.

— Но твой дом здесь.

О, понятно: мама Дани не привыкла жить в одиночестве, ей нужно окружение, уважение, поклонение. Ирина постаралась мягко разъяснить ей:

— Это не мой дом. И никогда он не был моим.

— Но ты жена моего сына, он любил тебя…

Батюшки светы, она ехала из дурдома и ни черта не слышала, что говорила нелюбимая невестка! Может, зря забрали ее из психушки, вдруг она опасна для общества? Значит, нужно в лоб говорить:

— Ваш сын стрелял в меня, он подменил меня другой женщиной, потом похоронил вторую Ирму с вашим племянником на кладбище. А спас тот, кто вытащил вас из дурдома, привез сюда и ждет меня в машине. Он мне нравится, с ним хорошо. Боюсь произносить слово «люблю», это понятие обрастает большим чувством не сразу, как теперь мне представляется, а с течением времени, которое двое проводят вместе. Так было с моими родителями. Но Гоша мне очень нравится, он умный, чуткий, надежный… Не знаю, как с ним сложится, позовет замуж — пойду, не позовет — переживу, одна я не боюсь теперь остаться, но ребенок у меня обязательно будет, надеюсь, не один. Я поищу документы…

Она прошла в кабинет, копалась долго, нашла водительское удостоверение и все, потом, идя к выходу, бросила свекрови мимоходом:

— Прощайте.