Я вернусь (СИ)

Я плюхнулся на ближайший валун. После ледяной пустыни воздух в расщелине казался спертым и душным. Приходилось заставлять себя дышать.

— Ты выглядишь усталым, — заметил Териф, подавая глиняную тарелку с мясной похлебкой.

Я с благодарностью взял еду, положил на колени. После спуска наша маленькая группа изменилась: парни шутили и смеялись, старик Кор что-то с жаром втолковывал сутулой Хуфре. Лишь великан казался грустным: уголки губ были опущены, массивный кулак подпирал щеку.

— Я три анимама не спал, — сказал я. — Вернемся Домой — и высплюсь обязательно.

Едва нахмурясь, Териф склонился ближе ко мне и прошептал:

— Я согласен.

— На что? — так же тихо спросил я. Мысли с трудом ворочались в голове. Усталость навалилась резко, внезапно.

— Я попробую убедить остальных выбраться на поверхность. Мне стыдно за свой поступок. Прости.

Я махнул рукой.

— Ничего страшного. С каждым бывает.

«Значит, у меня все-таки получилось! Териф придумает механизм, с помощью которого мы найдем Венерандум… И люди за ним последуют. Отлично».

Трепещущий белый свет жар-камня удерживал натиск тьмы, но, казалось, все сильнее сдавался под черной тяжестью. Я потер глаза, прогоняя наваждение, и принялся за еду. За светлым кругом ничего не было видно, кроме длинной вертикальной линии пламени, что растягивалась по стене расщелины.

— С тобой всё хорошо? — спросил озабоченно Териф.

Кивнув, я поднял голову. В вышине, почти у самой ледяной корки, разрастался слабый желтый огонек. Сначала подумал, что у меня галлюцинация, но время шло, а свет лишь сильнее разгорался.

— Териф, ты видишь? — спросил я и пальцем показал на странное сияние.

— Ага.

Мерцание становилось все более ослепляющим. Теперь я смог разглядеть две почти отвесные стены расщелины. Наши тени укоротились. Затем всё потонуло в желтом блеске.

Я прикрыл глаза рукой, но помогло слабо.

— Что это? — закричал Коммититур. Успел увидеть, как округлись от страха его глаза.

Наконец раздался страшный грохот, от которого у меня заложило уши. Земля затряслась с такой силой, что из рук выпала тарелка. Посыпались камешки. Я закричал, вскочил. Сияние поглотило расщелину.

Над головой чудовищно затрещало. А затем что-то тяжелое рухнуло на меня.

Глава четырнадцатая. Шифра

Плечо пронзила острая, режущая боль, но Шифра даже не посмотрела на рану, продолжая идти. После всего случившегося тянуло в сон, глаза слипались. Чтобы взбодриться, она остановилась и открыла флягу с ледяной водой. Затем глотнула; зубы свело от холода. Поморщившись, она продолжила путь. В тесном проходе царил полумрак, но Шифра не нуждалась в свете — здешние пути она могла пройти с закрытыми глазами.

Ноги сами вели в нужном направлении. И хотя каждый шаг давался с огромным трудом — стопы совсем онемели, — она шла. В голове, как черные черви, поедающие гниль, копошились воспоминания. Звуки, запахи, цвета выползали из тесной черепушки и заявляли о своих правах. Тяжелое хриплое дыхание старика. Подрагивающие веки. Черный хитон. Красная вязкая кровь. Большая книга, пахнущая кожей. Желтое сияние у входа в пещеру.

Боль. Много боли.

Её рука инстинктивно коснулась заплечного мешка, нащупала нужный предмет. Немного, но полегчало. Шифре вдруг захотелось достать жар-камень и пройти остаток пути со светом.

«Я не могу. Тьма вокруг меня сгустится, и тогда увижу его».

Она не могла думать о старике в прошедшем времени. Не могла видеть в нем врага. Ожившего мертвеца, идущего по её пути, чтобы отомстить. Сколько ни убеждала, что это разыгравшееся воображение мешает мыслить здраво, но ничего не получалось.

«Он не возникнет передо мной. О нет. Сенецион можеттолько догнать меня».

Шифра не обернулась. Еще чего. Ей было жаль, что всё закончилось так плохо. А ведь сколько надежд питала, когда натолкнулась в пещере на старика. Думала показать группе. Хотела изучить новый алфавит. Не сбылось.

«Треклятая дура! Позор мне! Боги правильно сделали, что покарали бесплодием. Я не заслуживаю жить».

Пустые слова. В глубине души Шифра понимала: ничего нельзя было изменить. Старик при любых раскладах погиб бы. Торчащую из ноги кость не так-то просто залечить. Даже бессмертные не обременяли себя подобными страданиями. Куда проще вогнать себе в сердце нож и воскреснуть здоровым. Вот только Сенецион был смертным.

Узкие коридоры скрадывали звуки шагов. Тишину нарушали лишь её негромкое дыхание да стук падающих капель крови, сочащихся из многочисленных ран на плечах. В этой части подземных переходов следовало бы вести себя осторожнее: здесь было полным-полно неприятных сюрпризов. Острые камни, торчащие из стены. Под ногами норы. Провалиться не провалишься, но стопу сломаешь.