Я вернусь (СИ)

   - Не знаю, - тяжёлый вздох, - боюсь, он мог подорвать их с собой вместе...

   - Да чтоб твою... - крою матом всё и вся. Не уберёг мальчишку.

   - За мной! - с пятёркой наиболее боеспособных возвращаемся к оставшимся в прикрытии десантникам. Гетов уже не пять, только три активных точки на дисплее. Плотным огнём сносим и их.

   А потом нашли Дженкинса...

   Он действительно подорвал себя. Отойдя в сторону, он, похоже, наткнулся на небольшое, не замеченное нами ответвление, где и столкнулся с ещё одним отрядом гетов. Почти лицом к лицу. После чего, предупредив нас о засаде, сорвал обе гранаты и бросил навстречу выбегающим гетам. Броню посекло, особенно досталось ногам, их почти перекрутило взрывной волной. Я склонился над ним, над измятой и изуродованной кирасой, а инструметрон вдруг пискнул, улавливая какую-то активность. Не поверив, я упал на колени проводя инструметроном над телом. Жизнь ещё теплилась в нём, в непоседливом курсанте, так мечтающем стать героем. Лихорадочно я принялся срывать небольшую коробку аптечки на поясе. Ту, что была у Дженкинса, похоже сорвало взрывом. Торопясь подключил к скафандру курсанта. Та замигала огоньками на корпусе, вводя полный комплекс противошокового, стимуляторов, ещё какие-то коктейли, поддерживающие едва треплющуюся жизнь.

   - Он ещё жив! Берите, выносим его, - подскочили Роджерс с Аленко, подхватывая спереди. Мы несли его, а я желал только одного, чтобы парень выжил. Наверху нас уже ждали: "Нормандия" горой нависала над входом. Дженкинса уложили на носилки, почти весь экипаж был здесь, помогая раненым. Подбежала доктор Чаквас. Быстро отсоединив мою аптечку от курсанта, подключила свою. Я проводил взглядом сопровождавшую носилки доктора. Пошёл следом, поднимаясь по пандусу на нижнюю палубу. Тяжелораненых подняли на подъёмнике и унесли в лазарет. Остальных разместили здесь же в трюме. Буквально через пятнадцать минут, громыхая по пандусу заполз "Мако".

   Мы стартовали.

   Устало снимаю шлем. Тот повисает на шлангах, откинувшись на спину. Сзади тихий вопрос:

   - Шепард?

   Обернувшись, киваю наголо стриженному лейтенанту с "Эрестфера". Тот долгим взглядом смотрит на меня, потом командует, развернувшись к своим, срывающимся голосом:

   - Экипаж, стройсь!

   Семеро поднимаются, выстраиваясь. Безмерно усталые, они находят в себе силы чтобы стоять прямо, в посечённой броне, в потёках вспенившегося в местах пробоев герметика.

   А лейтенант снова разворачивается ко мне, выталкивая слова сквозь схватившее спазмом горло:

   - Коммандер, перед вами оставшиеся в живых, экипажа фрегата "Эрестфер". Заместитель командира десантной группы, лейтенант Морозов.

   Не выдержав, отворачивается, ладонью вытирая набежавшие слезы. Ком в горле. Многие не скрывают слёз. Подхожу, обнимая Морозова. Некоторые отворачиваются, стыдясь. Нет, парни, здесь нечего стыдиться, вы выжили просто чудом, похоронив многих своих товарищей. Бегут слёзы и у меня, обнимаю по очереди каждого. Тяжело, тяжело думать: "А могли бы мы успеть раньше. Спасти ещё кого-нибудь. Хотя бы тех шестерых, что погибли там, под землёй. Если бы поторопились, если бы сразу, не планируя..."

   Думаешь и не знаешь ответа. А какой ценой, ценой жизни своих, готов ли я был рискнуть офицерами своей группы? Не знаю, не хочу думать. Поднявшись на вторую палубу, чувствуя странную пустоту в груди, подошёл к лазарету, остановился, не в силах зайти, уткнувшись лбом в холодный металл переборки. Двери с шипением разъехались, пропуская Чаквас.

   - Шепард, тебе плохо?

   Я отрицательно дернул головой, в ответ на участливый вопрос.

   - Док, я нормально. Как они?

   - Тяжёлые, но шанс есть.

   - А Дженкинс?

   Я поднял глаза на доктора.

   - У него шанс есть?

   Она отвернулась, смолчав.

   - Доктор!

   - Не знаю! - выкрикнула Чаквас, зло отбросив мою руку. - Мне, Джон, больно не меньше, чем тебе. Делаю всё что могу, но у меня не госпитальный корабль, и даже не медслужба крейсера, нужна полноценная реанимационная камера, а не скудный кибердок. Мне уже сейчас приходится колоть такие препараты, которые больше калечат, чем лечат, только чтобы не дать остановиться сердцу и отказать окончательно остальным органам!

   Запищал инструметрон на её запястье. Она вбежала внутрь, я за ней. В камере кибердока оплетённый трубками с залитым гелем телом лежал Дженкинс. Глаза его были открыты.

   - Он пришёл в себя! - Чаквас подскочила к экрану диагноста.

   А курсант тем временем нашёл глазами меня:

   - Ком... мма... нд... Шеп..

   Я подошёл ближе, став почти вплотную к камере:

   - Ричард, побереги силы.

   А он, глядя прямо мне в глаза зашептал:

   - Шеп... я не могу умереть, я единственный сын. Шеп... Шеп... мать одну, не могу...

   - Рачард, ты не умрёшь, обещаю, мы тебя вытащим!

   Отвернувшись, я подошёл к Чаквас:

   - Доктор, медслужба крейсера может его вытащить?

   - Возможно, не могу сказать, тут слишком много "или".

   - Но шанс есть?

   - Да, небольшой.

   - Тогда делайте что хотите, но парень должен дожить до крейсера!

   Стукнув по интеркому вызвал Андерсона.

   - Дэйв, Дженкинса срочно нужно перебросить на крейсер! Срочно!

   - Понял тебя.

   Отключившись, я обернулся к снова провалившемуся в забытье курсанту.