Я верую – Я тоже нет

Ди Фалько: Лучше поговорим о Воскресении – самой основе христианской веры. Верить в Христа – значит верить в Воскресение. Если человек воспринимает это разумом, такое кажется невозможным. Но все возможно Богу. Когда Христос говорит, чтобы мы верили в Его Воскресение, он резко раздвигает границы всего, что априорно способен представить человеческий разум. И все же Христос воскреснет. Сначала Он явится женщинам. Они станут первыми вестницами Воскресения.

Бегбедер: Он понимал толк в коммуникации. Явившись женщинам, Он знал, что слухи быстро распространятся…

Ди Фалько: Ты настоящий мачо! И повторяешь то же, что говорилось в те времена: рассказ женщин приняли за сплетню. Но Иисус явится и Петру, а потом двенадцати, и все воскликнут: «Господь истинно воскрес и явился Симону!»[26] Позднее Павел скажет даже, что Он явился более чем пятистам свидетелям сразу. Это факт, констатация факта, а не убеждение экзальтированного мистика, которому якобы все привиделось. Речь идет о целой толпе, к тому же она напугана увиденным. Это не плод галлюцинации или излишнего легковерия. Напротив, ученики даже усомнятся в том, что видели, – настолько они удивлены. Они не верят своим глазам, как сказали бы мы сегодня. И, явившись им, Иисус их упрекнет. Они смогут Его коснуться, убедиться, что перед ними не призрак. Тогда они осознают, что Иисус действительно воскрес, но отныне Он принадлежит Божественному миру Отца. Речь не идет о чуде, которое возвратило бы Его в земную жизнь, но, по словам апостола Павла, Он становится Человеком «небесным».

Бегбедер: Если принять твои рассуждения, твой рассказ, надо также заметить, что никто не утверждает, будто был очевидцем Воскресения непосредственно на месте события. Как Иисус вернулся из смерти в жизнь?

Ди Фалько: Верно, никто не говорит, будто присутствовал при Воскресении, никто не мог описать, как это произошло физически. Тем не менее апостолы видели воскресшего Христа и пустой гроб. Пелены, в которые было обернуто тело, лежали нетронутыми, точно оно высвободилось, не касаясь их.

Бегбедер: Все это – красивая история, и вполне понятно, что некоторые в нее не верят. Вера в иной мир для меня подозрительна по той причине, что она порождает известные отклонения: если вы убиваете ради вашего Бога, ради вашей религии, то после смерти вы попадете в рай. Исламисты, покончившие с собой в Мадриде, прежде чем себя подорвать, кричали: «Бог велик! Мы умрем, убивая!» Все-таки мне больше по душе старое доброе «Carpe diem».[27]

Позволю себе выразить серьезное сомнение по поводу понятия Воскресения, хоть я и не собираюсь перевернуть в одиночку священные основы христианства – колыбель упований сотен миллионов людей.

Ди Фалько: Убивать во имя Бога – значит Его предавать. А Воскресение Христово содержит в себе начало и нашего воскресения, которого мы ожидаем в последний день истории: в тот день каждый из нас оживет в собственном теле.

Глава XII О Писании

Бегбедер: Есть книги, которые оставили след в моей жизни. Например, «Над пропастью во ржи» Сэлинджера, «Автокатастрофа» Балларда, «Нежности кладь» Морана, «Хроники» Виалатта[28] или вот еще «Дневник» Жюля Ренара. Но Библия – сколько я ни пытался прочесть ее от начала до конца, Ветхий и Новый Завет, так и не смог! Она вобрала в себя все, что можно и нельзя.

Ди Фалько: Представь огромную библиотеку, где ты найдешь стихи и романы, легенды и исторические книги. Все жанры литературы. Мы по-разному относимся к чтению, смотря что читаем: сказки или легенды, исторический роман или биографию. Взгляд и подход меняются в зависимости от жанра произведения. Так вот, Библия – целая библиотека, в которой есть предания, поэмы, исторические повести, песни, псалмы, притчи, пророчества, откровения, молитвы, оды, письма и т. д. Читателя, который готовится приступить к Библии, но не имеет к ней ключей, ждет трудное испытание. Чтобы проникнуть в тайны понимания самой легендарной книги в истории человечества, желательно иметь гида, более компетентного по сравнению с тем, кто впервые открывает Писание.

Бегбедер: Для тебя Библия – священная книга, а я воспринимаю ее в литературном плане, через великую традицию французских католических писателей: Мориака, Бернаноса, Клоделя, – традицию, которую в моем поколении продолжают Марк-Эдуард Наб[29] с его «Возрастом Христа» или Морис Г. Дантек – откровенно говоря, он больше меня вдохновляет, чем Кристиан Бобен.[30]

Ди Фалько: Не всех этих современных писателей я читал, но рад отметить, что традиция произведений, связанных с религиозной темой, продолжается.