Я вижу тебя

— Не уверен, что смогу, — выдавил Олдридж сквозь онемевшие губы.

— Уж постарайся, Ол, пока я от тебя не избавился.

Эта словесная бомба повисла между ними в наступившей тишине, мерцая тусклым, злым красным. И так и не исчезла. Пока Тим не ушел и не забрал ее с собой.

После Тима все стало лучше и хуже одновременно. Из дома исчезло напряжение, но стало намного тише. Спать одному гораздо комфортнее, но большую часть времени Олдридж ощущал себя привидением, бродившим по дому в поисках успокоения.

Неудивительно, что слежка за людьми так захватила Олдриджа. Они были лучше телевизора. Они демонстрировали ему жизнь во всей красе, и это было безопаснее. Окнам было все равно, что Олдридж иногда морщился от прикосновений. Окна никогда его не осуждали.

А потом появился Мигель. Такой красивый, что щемило сердце. Мигель был невероятно сексуальным, каждый сантиметр его тела — совершенным. И после признания Мигеля, что он в курсе пристрастий Олдриджа, катастрофы не случилось, наоборот — стало еще лучше. Каждый день вернувшийся с занятий Мигель подходил к окну. А потом приходило сообщение.

Мигель: Ты дома, док?

Олдридж: Да.

Мигель: Отлично. Лучше тебе глянуть в окно.

Олдридж: Я проверяю тесты.

Мигель: Тебе же хуже, papi.

И естественно Олдридж наводил бинокль на окна Мигеля, который, кто бы сомневался, начинал обнажать каждый восхитительный сантиметр своего красивого тела.

Олдридж помогал парню с учебой, наблюдал, как молодой человек ласкал себя, доводя до оргазма, беспорядочно пачкая стекло, а иногда они просто переписывались. Это было здорово. Олдридж только и жил днями, наблюдая за Мигелем, а ночами — перекидываясь с ним сообщениями. Иногда они занимались вирутальным сексом, иногда разговаривали о жизни Мигеля и его семье, а иногда просто были, без разговоров, наблюдений, или представлений с целью раздразнить или еще что-то. Они просто были вдвоем — вместе и порознь. Отношения на расстоянии, которое ощутимым не казалось.

И Мигелю неизбежно захотелось большего. Как и Тиму. И Олдридж подумал: «Ладно, наверное, стоит попробовать, потому что все равно в итоге все испорчу, и это будет к лучшему». Член Мигеля между губ Олдриджа был идеален. Мигель позволял Олдриджу задавать собственный темп — именно то, чего мужчине всегда не хватало.

А потом все покатилось под откос — как и всегда — и то удивительное и хрупкое, что существовало между ними, разбилось и осыпалось осколками у ног Олдриджа. Мигель не посчитал нужным приходить на следующий день на занятия. Олдридж не заметил его в толпе студентов и на обычном месте в конце аудитории. Возможно, Мигель и вовсе решил бросить его курс. Возможно, Олдриджу стоило быть благодарным, что это самое худшее из вероятных последствий. Все вернется к прежней жизни. Он опять останется один и приложит все усилия, чтобы не вспоминать о мальчике в доме напротив. Все наладится.

Олдридж повторял себе это снова и снова, стараясь игнорировать режущую от осознания боль, что сейчас он поднимется в свою башню и увидит зашторенные окна Мигеля.

Глава 11 Мигель в «сокровищнице наслаждений»

Понедельник, 2 декабря.

Квартира Луны.

Эванстон, штат Иллинойс.

— Нам нужно пройтись по магазинам, — объявила Луна. — Без нужной амуниции наш план не сработает, — она глянула на свою пижаму с кексами и тапки-зайки. — Наверное, для начала мне стоит переодеться.

— Что? Сейчас? Зачем? Ты ничего не говорила о магазинах, — Мигель мгновенно насторожился. Каждый раз, когда его сестры собирались на шопинг, Мигель неминуемо подвергался многочасовой пытке. А он совсем не так планировал провести сегодняшнюю ночь. И уж точно не планировал нажираться мороженым и изливать Луне душу.

— Надо же чем-то тебя связать. И я знаю одно местечко, открытое до полуночи.

— Что там, — начал Мигель. — Насчет твоего плана...

— Погоди, нужно еще найти то, о чем я тебе рассказываю, — Луна достала ноутбук и застучала по клавиатуре.

— Чем меня связать? Я что-то не совсем уверен, что на это готов.

Луна глянула на него. Точно так же смотрела на него abuela, когда он перед входом в дом забывал стряхивать снег с ботинок.

— Нет. Вот это, — затем она развернула компьютер, на котором было изображено нечто похожее на вход в дом в виктрианском стиле. Главное место на картинке занимала широкая лестница, перила и ступеньки которой были выполнены из какого-то темного дерева. Ступени поднимались вверх примерно на два метра, где образовывали небольшую площадку, а потом уходили влево, поворачивая вдоль стены на второй этаж. На первом этаже вдоль невысокой стены под первым пролетом была встроена деревянная скамейка с мягким темно-красным сидением. На снимке сидели два человека. Одним из них был Дев, смотревший куда-то мимо камеры.