Я влюбилась в четверг. ПрЫнцы без сердца…

Удачно выйти замуж или жениться – это значит найти себе друга, которого ты уважаешь насколько, что можешь не бояться полюбить всей душой. Если вы нашли такого человека – не важно, как он выглядит, сколько у него денег и как его зовут: открывайте шире сердце, впускайте… нет, Выпускайте из себя любовь! Дружба влюбленных и их уважение друг к другу – это самая большая гарантия от предательства в любви. А взаимная любовь двух друзей – основа их счастливого пути к любой намеченной цели. Держась за ручку, вдвоем в горе и в радости идти по жизни, конечно, труднее, чем перескакивать с трамвая страсти на поезд любви в погоне за чьими-то деньгами или чьей-то красотой.

Если спросить себя честно, куда мы бежим, и присмотреться друг к другу, станет ясно, что все бегут по одному маршруту: на яркие огни жизни подальше от своего внутреннего одиночества. Мы бежим-бежим, пока наконец не понимаем, что одиночество и есть наш лучший друг, а общение с самим собой и есть самая лучшая компания. В этот момент наконец мы начинаем наслаждаться жизнью, принимая ее такой, какая она есть, – одинокой и несправедливой, бестолковой и неустроенной! Казалось бы, зачем мы всю жизнь ищем кого-то, кто был бы с нами рядом, если уходим из этого мира один на один со своими мыслями? Может быть, для того, чтобы поделиться этим своим одним из последних в жизни открытий с кем-то, кто поймет наше одиночество и, не мешая ему, гармонично обогатит его своим собственным… И скорее всего это будет кто-то знакомый-знакомый и абсолютно свой, тот, с кем так хорошо молча сидеть на лавочке в осеннем парке и часами смотреть, как падают на землю листья.

Только тогда, если суметь пронести через долгие годы свою любовь, можно дойти до великой степени родства, когда не нужны слова, и не нужна красота, и не нужны деньги.

Нам кажется, что одиночество в молодости – недоразумение, которое можно и нужно быстро ликвидировать. Да, оно отвлекает нас от жизни, рождает жалость к себе и направляет силу мыслей не на созидание, а на самоизоляцию и самокопание, нехарактерные для юности состояния души. Но если суметь с толком использовать время, проведенное в молодые годы один на один с самим собой, можно успеть разобраться в себе и в окружающем мире и подумать о своем преклонном возрасте и о том, как не остаться одному на склоне лет, пока ты здоров и активен, и полон сил, и вокруг тебя кипит жизнь. Тогда и одиночество в старости не станет бедой, даже если постучится в дверь без приглашения. Вы просто не откроете ему или впустите без страха, потому что будете не одни, а рядом с другим вашим любимым одиночеством. В жизни нет ничего неисправимого, а смерть – это уже не жизнь – так говорит мой наимудрейший папа, и он прав, как он прав…

Настя дочитала Лешкино письмо и громко вздохнула, сворачивая листок и зачем-то старательно засовывая его обратно в конверт.

– С Алешенькой все в порядке? Письмо какое-то ласковое очень… Странно все это…

– Не знаю, – вздрогнула я, возвращая свои мысли к проблемам сегодняшнего дня. Тишина моего уединения была нарушена, я внимательно взглянула на Анастасию и увидела подтверждение своих мыслей в ее глазах, полных слез.

Неправильный путь она избрала для себя. Не сладко ей замужем, да и любит она своего Крапивина до сих пор. Я не могла ей ни в чем помочь, и мое сочувствие было бы лишь еще одним камнем на ее тоненькой шее.

– Правда, не знаю, – повторила я, почти не обманывая. Не поворачивался у меня язык рассказать беременной Насте про Алексея, про себя…

– Наташа, знаете, я подумала, что он на вас женился…

– Нет, Настенька… Что вы? Он по-прежнему женат на своей первой жене… – Я ласково покачала головой и взяла в руки телефон.

– Правда? – вспыхнула она. – А я и не знала никогда, что он женат…

– Он, знаете, тоже не всегда помнит об этом…

Я хмыкнула и принялась вселять жизнь в маленькое серебристое тельце своего мобильника, отдыхавшего вместе со мной остаток ночи и все утро. Расстроенная Настя тем временем отложила листок бумаги и стала задумчиво исследовать содержимое конверта, внутри что-то явно мешалось…

– Хм-м… Тут еще билеты…

– Билеты?

– Он написал в письме, что хочет Катеньку увидеть… Я испугалась. Встала и вышла на балкон, лихорадочно набирая знакомый московский номер.

– Сейчас… Настя… Я сейчас…

Гудок. Второй. Еще гудок. Еще. Господи, ну же! Щелк – кто-то наконец поднял трубку, произнеся: «Алло?..»

«Слава Богу, жив!» – облегченно вздохнула я и отключилась, как велел мне Лешка. Вернее, Лешкин водитель, вручая мне конверты перед моим отъездом, два раза повторил, что Алексей просил меня так делать. Мол, если я буду звонить, не разговаривать с ним пока. Мол, врачи запрещают. Мол, как услышу его голос, так и отключаться. Ответил он? Значит, все в порядке, сердце держится молодцом, хотя врачи и считают, что могут быть осложнения. Ну а если нет…

– Настя… – медленно начала я, присаживаясь на покрывало. – Дело в том, что Алексей в больнице. В субботу у него… был… сердечный приступ…

Молодая женщина охнула, хватаясь за живот.