Я — Волшебник (СИ)

Ольга упала на колени, вцепившись руками в голову, ощущая неимоверную боль, потому что откуда-то она знала, что услышанное — правда. Мелькнул мимо Гилдерой, схватился с Гриндевальдом и тут же ранил, орошая свой меч зеленой кровью. Геллерт тоже извлек откуда-то меч, раскалил его докрасна и прижег рану, затем ринулся в атаку. Две фигуры, белая и черная, скакали и вертелись перед глазами Ольги, сливаясь воедино, во всполохе и вспышках столкновения красного и зеленого мечей.

Затем грохнуло, по глазам ударило вспышкой и Ольгу отбросило.

В лицо ударила холодная вода, и Ольга очнулась, обнаружив, что её приводит в чувство Бунта. Жаба одобрительно квакнула, хлопнула лапой по плечу, мол, молодец агент. Ольга лежала на асфальтовой дорожке у входа в здание, и почти в ту же секунду в небо взмыло знакомое ей ведро с винтом.

— Нет! — крикнула Ольга, силясь встать.

— Огонь!

В небо с коротким шипением взлетела ракета, ударила в бок цилиндра, и тот взорвался, орошая Байконур дождем из железа и огня.

— Нет, — прошептала Ольга, — нет... не может быть.

— Не верь глазам своим, пока не нащупаешь то, что ведет к просветлению, — раздался голос Гилдероя.

Он появился рядом, утирая рукой кровь и грязь с лица. В другой руке был зажат какой-то кусок металла, причем слегка погнутый, словно Гилдерой пытался сделать из него бумеранг.

— Не знаю, что он там тебе показывал, но это всё неправда, — сказал Гилдерой. — Не понимаешь? Он отвлек тебя кораблём, сотворив его из подручных материалов, а потом залез в голову и внушил чего-то, не знаю уж чего.

— Я видела Гриндевальда, — прошептала Ольга, — который сказал мне, что он мой отец.

Гилдерой пожал плечами, подобрал Бунту. Слышались команды, лязг оружия и машин.

— О, вы спасли гравицапу! — донёсся обрадованный голос Кирилла.

Он подбежал, выхватил у Гилдероя из рук кусок металла и уставился на него ошарашено:

— Вы... вы... вы погнули гравицапу!

— Так распрямите обратно, — посоветовал Гилдерой. — Что? И так понятно, чем он возмущен, без всякого переводчика!

Кирилл скрылся в здании с гравицапой, крича нечто в духе «Модеста на вас всех нет!» Ольга поднялась и спросила:

— Где ты её достал?

— Да пока дрались, вытащил у этой штуковины в маске из кармана.

— Ну, хоть что-то, — проворчала Ольга.

Эх, если бы все остальные проблемы, начиная с чистки памяти и заканчивая поисками неведомого мага, решались бы так же легко!

*

4 ноября 1988 года, Байконур

— Ай, жаным, не терзай сердечко, — посоветовал Ермек, шумно отхлебнув горячего чая. — Анатолий — настоящий батыр, горячая кровь, за людей переживает, за дело свое!

Ольга лишь дернула щекой. В чем-то Тарасенко был прав, будь у Ольги полк магов, она могла бы перекрыть весь космодром, к каждой щелочке приставить по магу с палочкой наперевес, тогда враг никуда бы не делся. Можно было бы расстреливать всех на взлете и подлете, не бояться что-то сломать, массовое Репаро всё починит.

Всё равно сцена вышла безобразная, полковник стучал по столу кулаком и клялся своими усами дойти до Главнокомандующего и взять безопасность в надёжные руки, пока маги всё не… растеряли. И при этом в словах полковника был здравый смысл и житейская правда — раз уж дело дошло до запуска совсем не космических ракет на космодроме, то какая к зелёным кактусам секретность и безопасность?

Москва отмалчивалась и не спешила слать сюда команды магентов, Ольге приходилось вертеться, не хуже, чем в Мексике у шеста в баре, чтобы удержать ситуацию под контролем, не вызвать паники, ввода войск с объявлением ЧП, с одной стороны и тотальной магической зачистки с другой. Сам Ермек ничем не выказывал нетерпения, хотя на его смуглом лице вообще редко что отражалось, зато вот остальные местные маги, особенно Обливиаторы из Алма-Аты, прямо-таки рыли землю копытом. Накрыть Байконур куполом, всех обездвижить и вынести, потом уничтожить всё, что шевелится и зачистить то, что останется. Па-адумаешь, космодром!

— Я тоже за дело болею, — ответила она наконец. — Толку нет палить направо и налево, если мы не понимаем, с чем имеем дело.

Не то, чтобы она верила в эти теории Рудольфа об инопланетянах, поедающих людей и притворяющихся ими, но когда нет понимания — мозг готов хвататься за любые странные объяснения. И слова «это магия» тут не помогут, потому что надо знать — какая магия? На чём она основана? Что делает?

— И британец твой всюду нос сует, вот Анатолий и горячится, — невозмутимо продолжал Ермек, словно и не слыша Ольги.

Тут уж точно сказать было нечего, только вздыхать и пить чай. Ольга не собиралась браться за невыполнимые задачи, вроде объяснения всем, что Гилдерой не военные секреты вынюхивает, а просто любит подглядывать, и почему его поведение совершенно приемлемо и допустимо посреди советского космодрома в сердце Родины. С самим Локхартом она, разумеется, тоже поговорила, и тот заверил её, но как говорилось на малой родине Тарасенко: «зарекалась свинья». И поди проконтролируй, когда космодром раскинулся на тысячи квадратных километров, видимость в степи до горизонта, а сам Гилдерой умеет аппарировать и скакать, как магическое кенгуру!