Я - волшебник

Но то ли десятки лет одиночества, то ли отсутствие конечностей, но дедушка не стал развивать тему, а просто рассказал вкратце, что с ним случилось. Старый знакомый дедушки, шаман из Мексики, Хорхе Нах-Чель, столкнувшись с юным волшебником, Говорящим со Змеями, внезапно загорелся идеей вывести нового василиска, но не из куриного яйца, высиженного жабой, а из яйца анаконды. С этой идеей он приехал к дедушке Пако, но тот лишь пожал плечами и сказал, что все это ерунда. Нах-Чель не унимался, и во время охоты за яйцом анаконды дедушка Пако оказался ранен. Хорхе притащил его в эту хижину, принес миску слизней, и потом еще своего средства, мексиканского, из кактусов и койотов. Ослабевший Эр Хордох, измученный слизнями, не сразу распознал зелье, а потом было поздно. Хорхе держал его в этом подвале, опаивал и выпытывал все подробности, твердо собираясь довести дело до конца. В один из редких моментов просветления дедушка Пако подполз к каменной стене, кое-как нарисовал там собственный портрет, вложил в него практически всю силу и почти сразу после этого умер, пытаясь выбраться наружу, посмотреть на солнце напоследок. Разумеется, дедушка Пако никак не ожидал, что его так никто и не сможет найти. Хорхе Нах-Чель не придал особого значения зарубкам и насечкам на камне, какое-то время еще покрутился на болоте, но потом всё же уехал.

И потянулись бесконечные дни темноты.

Других портретов Эр Хордоха не существовало, стереть самого себя со стены он не мог, а подземелье вышло слишком прочным и надежды на то, что его смоет болотом, не оправдались. Со временем дедушка Пако просто впал в дрёму, становившуюся все глубже. Если бы Пако не провела по нему руками, он и не проснулся бы, даже от ее присутствия в подвале.

* * *

— Но зачем ты превратил себя в портрет, дедушка? — спросила Пако в конце рассказа.

— Как это зачем? — возмутился тот. — Во-первых, я ещё не доучил тебя! Кто, кроме тебя, сможет продолжить наш род шаманов, насчитывающий десятки поколений? Во-вторых, я должен был посчитаться с этим Хорхе, позорящим всех шаманов! И в-третьих, я не дал ему восторжествовать надо мной посмертно, хотя не сомневаюсь, что он плюнул вслед, когда спихивал мое тело в болото!

Пако почти физически ощутила ту самую цепь ненависти, о которой говорил Гилдерой. И будь её воля, она эту цепь затянула бы на шее убийцы дедушки, со всей силы.

Но у неё были только руки, и этими руками Пако попробовала прорыть стену корней.

— Не позорь меня, — проворчал дедушка со стены.

— Фо фе фаф? — спросила Пако, пытавшаяся откусить корень.

— Твоя сила — в единении с природой! Слейся с джунглями вокруг, стань их частью! Кусты сами уберут корни, раз уж тебе это так важно, — объяснил дедушка.

Пако бросила бесполезные попытки и села посреди подвала, попробовала войти в транс, но кончилось это тем, что она уснула, и очнулась уже под вечер.

* * *

Последующие сутки прошли в какой-то лихорадочной череде попыток раскопать корни, войти в транс, поговорить с тюремщиками, вскрыть дверь, следовать наставлениям сердитого дедушки. Разгрызая засохшую лепешку, Пако не могла отделаться от мысли, что Гилдероя утопили в ближайшем болоте, и что её напарники и вправду плохо кончают. Судьба? Случайности? Ворожба таинственного Хорхе? Но зачем он вернулся больше трех десятков лет спустя?

Впрочем, по поводу последнего вопроса Пако вскоре любезно просветил сам Хорхе.

Она в очередной раз окровавленными руками пыталась прорвать сплетение корней, когда в темноте раздался звук открывающейся двери. Следующее, что увидела Пако — вспышка заклинания, и мир погас.

* * *

Пако пришла в себя от обрушившейся в лицо болотной воды. Закашлялась, замотала головой, и почти сразу вспомнила, что было раньше. Она стояла на небольшом островке, привязанная к столбу. Полная луна ярко освещала окрестности, включая хижину метрах в пятидесяти. Сердце Пако рванулось туда — дедушка! — но что она могла?

— Она пришла в себя, — сказал маг средних лет, опуская ведро.

— Мог бы использовать Агуаменти, — заметил сердитый женский голос.

— Для смотрителя Такоя, — в голосе скользнула издевка, — мне жалко и глотка воды.

— Трехпалый Алехандро, ну надо же, — хмыкнула Пако, вспомнившая голос. — Как пальцы, не болят?

— Ты! — тот шагнул вперед.

— Хватит, — прозвучал старческий голос, спокойный, усталый, и Алехандро отступил.

В поле зрения появился невысокий старик, лица его не было видно, лунный свет выхватывал лишь кусочек носа и часть щеки. На голове его высилась некая темная масса, наверняка ритуальный убор. Он наклонился и положил у ног Пако нечто, при этом колени его отчетливо хрустнули.

— Хорхе Нах-Чель, надо полагать? — спросила Пако, стараясь держать голос спокойным.

О, будь это обычные браконьеры, вроде Алехандро, тех она не испугалась бы! И Хорхе не испугалась бы, будь у нее в руках палочка! Дико хотелось курить, но не просить же выкурить трубку напоследок?