Я - волшебник

Говорил Филипп ласково, увещевающим голосом, при этом помаленьку, потихоньку, ненавязчиво направляя Барбару к выходу из офиса. Несмотря на отсутствие личного опыта, Эйхарт из рассказов других агентов знал, что со звездами происходят постоянные скандалы, происшествия, сцены ревности и всё такое прочее, необходимое для поддержания популярности и подогрева интереса публики (а значит и увеличения продаж), и что агентам постоянно приходится улаживать подобные скандалы. Собственно, поэтому Филипп так возился с Гилдероем, когда тот запил после Хогсмида, и теперь, собственно, в душе тоже ликовал — значит, он не ошибся в Гилдерое! Восходящая звезда! И он, Филипп Эйхарт, улаживает скандал! Всё как положено!

— Дор-рогая, я всё объясню! — заорал Идальго, делая вид, что собирается нагадить Филиппу на спину.

— Вы стали музой мистера Локхарта, и он воспевает вас в своей книге, воздает вам должное и благодарит, ведь без вас не было бы его новой книги, — продолжал журчать словами Филипп. — Вы же читали книгу — там одно только восхищение вами, воспевание ваших выдающихся достоинств, возведение на пьедестал.

— Но к чему тогда эти сцены? — всхлипнула Барбара. — Я только нашла себе мужа!

Филипп подал ей платок, промокнуть слезы.

— Поллундр-ра! — неожиданно заорал Идальго. — Муж вернулся! Все по шкафам!!!

— А муж должен быть бесконечно счастлив, что ему досталась такая идеальная женщина, ставшая музой для такого выдающегося писателя, как мистер Локхарт, — выдал Филипп.

— Гилдер-рой — наш гер-рой!

— Вы говорите прямо, как друзья Джона, — заметила Барбара и опять всхлипнула. — Они тоже все читали эту злосчастную книг, и смотрят на меня, как… как…

— Как на богиню, — подсказал Филипп.

— Кр-расотка! — поддержал Идальго.

Барбара всхлипнула:

— А я не могу отделаться от мысли, что они все читали и эти… развратные сцены! Меня словно раздели и выставили на всеобщее обозрение без одежды!

— Без одежды ты прекр-расна!!!

— И миссис Энтвистл тоже распускает сплетни про меня и Гилдероя, и говорит, что это всё благодаря её мазям и кремам…

— Слава — тяжкое бремя, — сказал Филипп. — Но это добрая слава. Можете не сомневаться, что все мужчины завидуют вашему мужу, а женщины — вам, просто не могут выразить это так красиво, как это сделал Гилдерой в своей книге. Вам не о чем беспокоиться, мисс Пьюз, вами восхищаются и преклоняются, а значит, никто вас не осудит, ни на словах, ни в мыслях.

— Галлеон за твои мысли, кр-расотка!

— Думаете? — всхлипнула, но уже тише, Барбара.

— Не думаю, я просто уверен в этом, — заверил её Филипп. — Поверьте, любая женщина в Британии отдала бы все, что у неё есть, чтобы оказаться на вашем месте…

(где-то вдалеке совершенно не аристократично икнула Нарцисса Малфой)

— …и оказаться музой мистера Локхарта, который вас не забыл! Из гонорара от продаж Гилдерой распорядился оплатить учёбу Саймона в Хогвартсе, так что можете не волноваться, ваш сын туда обязательно поступит.

Напоминать о рождественских подарках Филипп благоразумно не стал, все эти тропические юбки, и половинки кокосов могли снова вернуть тему «развратных сцен», от которой он с таким трудом ушел.

— Да, он так помог Саймону, — признала Барбара, возвращая платок, — но поймите, мистер Эйхарт… я только-только отошла от его внезапного побега, нашла работу, мужа, и тут такое…

Филипп мысленно вздохнул — вот тебе и ушёл от темы!

— С таким лицом место только на р-рее! — заорал Идальго.

— Что?! — взгляд Барбары полыхнул злостью, и попугай сорвался с жердочки.

— Полундр-ра!! Штор-рм на гор-ризонте! — Идальго метнулся и вылетел в окно, оглашая улицу воплями. — Бар-рбар-ра Пьюз — будет вечен наш союз!!!

— Не обращайте внимания, ну что может понимать птица в женской красоте? — тут же нашелся Филипп, мысленно посылая проклятия в адрес Идальго. — Вы муза! Богиня! Секс-символ! Вам все завидуют, и мечтают оказаться на вашем месте!

Как ни странно, но это подействовало, видимо, методом «от противного». Филипп еще раз заверил Барбару, что все в порядке, что не надо паниковать, наоборот, надо гордиться и радоваться, и наконец сумел выставить её из своего офиса. Когда дверь закрылась, Эйхарт выдохнул, достал платок и долго вытирал вспотевший лоб. Затем прошел к столу, достал начатую бутылку рома и стакан и налил его почти до краев. Выпил, выдохнул, поставил на стол, и тут в окно влетел Идальго.

— Рома пор фавор! — заорал попугай.

Филипп молча достал небольшую рюмку, по размеру лапы попугая, и налил.

— Сегодня ты меня спас, — сказал он Идальго, — но будешь так себя вести, и однажды тебе свернут шею, если не сделают чего похуже.

— Якор-рь мне в глотку!

— Но я, кажется, понимаю, почему Гилдерой выбрал тебя, — с усмешкой заметил Филипп. — Вы чем-то похожи, особенно, когда пушите хвосты перед дамочками.

— Я неотр-разим!!!

— Вот-вот, — ухмыльнулся Эйхарт, снова чокаясь с попугаем. — Ну, за прекрасных дам и книги!

Глава 3. Майские Мумии

1 мая 1987 года, Москва

Конверт сам собой влетел в кабинет и плюхнулся на полированную столешницу, после чего сложился в губы и сообщил.