Я - волшебник

— Не «этим магглам», а его ближайшим родственникам. И потом, кого из наших ты готов предложить? Отдать мальчика Августе? Аластору? Ремусу? Или, может, Молли и Артуру восьмого ребёнка подбросить? Или Андромеде с Тедом, которые жили ещё беднее Уизли, и которых твоя матушка самозабвенно травила до самой своей кончины? О, они бы взяли. И заботились бы о нём изо всех сил. Но посмотри мне в глаза, Сириус, и скажи, что у кого-то из них, да даже у меня, мальчику было бы лучше!

— Я не верю, что это единственная причина, — упрямо замотал головой Сириус. — Вы могли, могли придумать что-то получше!

— Да, есть ещё кое-что, — Альбус встал и подошёл к окну. Понаблюдал за кружащимися за стеклом крупными белыми хлопьями. — В ту ночь Лили сотворила что-то, чего я до сих пор не могу объяснить. Она пожертвовала своей жизнью ради защиты сына. Я нашёл упоминания о подобных случаях. Это защита крови. До совершеннолетия юному Гарри будет не страшна практически никакая угроза. Но для этого он должен жить в доме, который считает своим. В доме, где живут его кровные родственники.

— Это… точно?

— Ты сможешь проверить это, когда выпишешься, мальчик мой, — улыбнулся Альбус. — В конце концов, тебе в наследство досталась одна из самых обширных магических библиотек в Британии. Но будь осторожен в своих поисках. Ведь если о кровной защите станет известно…

— То ближайшими родственниками после Петуньи окажемся мы с Андромедой…

— И Нарцисса Малфой, — Альбус посмотрел Сириусу в глаза. — Прости, мальчик мой. Я понимаю, что после таких известий ты вряд ли проводишь меня добрым словом. Ты можешь меня возненавидеть, но мы оба понимаем, что я прав. Гарри нужна семья и защита, а не вечно балующий его холостяк-Мародёр. Пусть даже с тобой ему будет в десять раз веселее. Прости.

Альбус Дамблдор покинул палату, мягко притворив за собой дверь. Вслед ему неслись глухие удары кулаков по твёрдому дереву.

Кормили в буфете Мунго вкусно, и Филипп наворачивал тушёную картошку с мясом за обе щеки, поглядывая на сидящего напротив задумчивого Гилдероя. Была в этом какая-то особая ирония, что именно в Мунго нашлась красавица, не желающая «исцелить сердце» Локхарта, но прибыл Эйхарт сюда по другому вопросу.

— Я вот подумал, — сказал Филипп, — в связи с твоим ранением...

— Да всё со мной в порядке! — воскликнул Гилдерой.

— Нет-нет, я о другом. «Беспокойная Баньши» уже готова, послезавтра начнём печатать, и там к Новому Году будем уже вовсю продавать.

— Точно, завтра же Рождество, — задумался о чём-то Гилдерой.

— Так что я подумал, — продолжал Филипп, — наша Баньши не захочет нам что-нибудь крикнуть в ухо за книгу? Ты так и не рассказал, на чём вы там расстались, но я так понял, всё прошло не слишком гладко?

— Вначале всё шло великолепно, — почесал в затылке Гилдерой, — но потом Кэтрин снова сорвалась. Начала кричать, что она не содержанка какая, а честная женщина, что не хочет жить за мой счёт. Затем поймала меня, когда я набирался вдохновения и творческих планов, и мы опять немного поссорились. Потом ещё что-то случилось, ну и, в общем, мы расстались. Она заявила, что уедет к своему кузену Леви (он сквиб и профессиональный спортсмен, пловец, кажется) в какой-то прибрежный городок, и всё. Больше я о ней не слышал. Но беспокоиться не стоит, Кэтрин осознала, что женская красота — это важно, и собиралась поменять себе лицо, так что вряд ли она вернется к прежним делам.

Филиппа это не слишком успокоило, и он нервно покрутил головой. Вопрос становления импотентом его не слишком волновал, слава богу, трое детей и внук уже есть, но Кэтрин наглядно продемонстрировала, что умеет многое и помимо этого, благодаря своему врождённому дару легилимента. Это Гилдерою хорошо, с его знанием Окклюменции и привычкой дёргать мантикору за хвост, а Филиппу что делать?

— Так мы будем что-то предпринимать по поводу Кэтрин?

— Зачем? — с отсутствующим видом пожал плечами Локхарт. — Живёт себе и живёт, возьмется за старое, МАКУСА быстро о ней узнает.

Вот теперь у Филиппа отлегло от сердца и он облегченно вздохнул. МАКУСА! Как он сам о них не подумал? При тех объемах продаж, что шли в магических США, должен был подумать о них первым делом! Конечно, дела, всё дела, с прошлыми книгами, с будущей, которую привез Гилдерой — как раз о Нью-Йорке и похождениях беспокойной Баньши, да и сам Локхарт опять взялся за старое. Вместо того, чтобы сверкать улыбкой и источать обаяние, посещать презентации и устанавливать связи, повышая доходы — свои и Филиппа, — Гилдерой, наоборот, тратил и тратил, на подарки, на какие-то странные покупки, на больницу Мунго, возле которой он теперь постоянно крутился. Конечно, было бы неплохо, если бы Гилдерой сумел извлечь из всего этого хорошую историю, но о чём тут писать?

— На что ты там смотришь? — Филипп обернулся, но тут же поспешно повернулся обратно к Гилдерою.

— Кто это? — спросил тот.