Я - вор в законе

Лимузин мчался на предельной скорости. «Похоже, шофер – лихач!» – успел подумать Сержант. Лимузин занесло. Он ударился капотом о скалу, а потом его потащило к краю обрыва... Сержант увидел, как запрокинулись задние колеса, и машина исчезла. Пока она падала, было тихо, а потом раздался оглушительный взрыв.

Ну вот! Теперь все. Впрочем...

– В машину! Быстрее! Быстрее! – Сержант пришел в крайнее возбуждение. – Полиция здесь будет быстрее, чем вы думаете!

ГЛАВА 18

Дон Валаччини всегда серьезно относился к светским раутам. Он считал, что стиль проявляется в мелочах, поэтому мог подолгу стоять перед зеркалом, примеряя галстук-бабочку. Предстоящий визит обещал быть особенным. Синьор Валаччини однажды оказал премьер-министру услугу, когда тот только начинал восхождение к вершинам власти. Теперь он мог вернуть долг. Но проценты возросли.

В сером шелковом костюме в белую узкую полоску он выглядел вполне элегантно. Минуту он раздумывал, не слишком ли яркая бабочка, но потом решил, что красный цвет приносит удачу.

Дон Валаччини смахнул соринку с левого плеча и уже направился было к выходу, но вернулся к зеркалу и окинул себя с головы до ног насмешливым взглядом.

Какого черта вырядился? Премьер-министр, видите ли, приглашение прислал... Ну и что? Лучше будет, если докумекает, что долг платежом красен, и сам будет искать встречи с ним, почтенным синьором Валаччини. Голливудская кинозвезда прикатила, а он, как затраханный папарацци, рванет на это сборище? Он, некоронованный король? Кино, да и только... Спесь, гонор и недовольство собой стояли у горла, именно там, где нашла себе место красная бабочка. Ладонь легла на нее, а потом пальцы, помимо его воли, отстегнули бабочку и отшвырнули в сторону.

– Я не еду, – сказал он Марчелло.

– Это невозможно, отец, – возразил тот. – Нас там будут ждать!

Может, объяснить, что чем больше ждут, тем сильнее ценят? Нет, не стоит... Марчелло не поймет.

– И даже более того. Ты тоже не должен ехать.

– Кто-то из нашей семьи обязательно должен быть на приеме, а то люди подумают бог весть что...

А не проще ли рассказать Марчелло, что на душе кошки скребут. Объяснить ему, что, как только смутное чувство подкатывает к горлу, всегда что-то случается.

Валаччини задумался. Разве не это тревожное чувство спасло его от смерти год назад, когда отказался лететь на вертолете и предпочел машину? Вертолет тогда врезался в скалу, и, как потом выяснилось, отказал двигатель. А полгода назад он не пошел на прогулку, а в скамейке, где обычно любил отдыхать, было вмонтировано взрывное устройство с часовым механизмом...

Нет, и на этот раз Валаччини не обманывался. Все началось со смерти Гримальди. Впрочем, немного раньше... первым был Ванцетти. Но тогда ему показалось, что гибель многоопытного дона всего лишь случайность. Такое бывало и раньше. Раз в год кто-нибудь из отцов мафии уходил в лучший мир. А уж лейтенантам вообще редко удается дожить до пятидесяти! Только после пятидесяти лет они имеют право стать отцами семьи. Отец – это всегда человек незаурядный. Ему совсем необязательно разбираться в премудростях философии или перемножать в уме четырехзначные цифры. Умеет читать-писать, и ладно! Главное – это уметь делать деньги. Поле деятельности обширное – рэкет, контрабанда, наркотики. Здесь нужно быть артистом: иногда требуется всего лишь улыбнуться, чтобы заполучить важных клиентов, иногда нужно проявить строгость, порой – жестокость, чтобы наказать провинившихся. Ванцетти обладал этими качествами. Его смерть, после того как он разменял шестой десяток, казалась загадочной.

Кончина Гримальди заставила взглянуть на смерть Ванцетти по-иному. Валаччини насторожился. Он уже не сомневался в том, что обе смерти – дело рук киллеров. Убийцы оказались хорошо информированными профессионалами. Он не удивится, если узнает, что в его организации затаился осведомитель.

Когда убили Бенцано, он почувствовал, что киллеры подбираются и к нему. Не исключено, что именно сегодня, по дороге на прием... Валаччини поморщился.

– Согласен с тобой! Кто-то из нашей семьи должен там быть. Но мы не поедем. Не знаю, как тебе объяснить, не хочу, да и все...

– Я понимаю тебя, отец.

Валаччини подошел к лимузину. Шофер Санни предупредительно распахнул дверцу.

– Санни, сколько ты у меня служишь?

– Шесть лет, дон Валаччини.

– Шесть лет... Ты хорошо зарекомендовал себя, Санни, за эти годы. Я не могу тебя ни в чем упрекнуть.

– Вы хотите расстаться со мной, дон Валаччини?

– С чего ты взял, ты мне дорог.

– Такие слова говорят при прощании.

– Тебя устраивает работа?

– Я не имею права выбирать. Куда меня поставите, там и буду работать.

– Я готовлю тебя для более серьезных дел.

Санни улыбнулся:

– Рад это слышать.

– Сколько тебе лет?

– Скоро тридцать.

– Вот как? Тогда ты уже имеешь право представлять нашу семью. Я приглашен к премьер-министру, он устраивает в честь американской кинозвезды большой прием. Но я не поеду, поедешь ты!

– Хорошо, дон Валаччини, – расплылся в улыбке Санни.

– Ты не спросил меня: почему я не еду.

– Разве я смею?