Я - вор в законе

Исколесив и облетев половину страны, он так и не смог увидеть тогда брата. Он исчезал так же неожиданно, как и заявил о себе. И вот, прибыв в Россию в третий раз, Юрьев обратился за помощью к Варягу, который, внимательно выслушав Сержанта, твердо пообещал:

– Если он жив, мы его найдем. Наша связь куда надежнее, чем государственная. Через месяц ты получишь от своего брата весточку.

Варяг сдержал слово. Однажды он приехал на базу и положил синий конверт без марки на его гладко струганный стол.

– Здесь небольшое письмецо от твоего брата и фотография.

Некоторое время Юрьев внимательно рассматривал конверт. Он был слегка мятый, один из уголков немного потерт, на сгибах надорван, и Юрьев подумал о том пути, который прошло это письмецо, прежде чем попало к нему на стол.

Неторопливым движением извлек фотографию.

Рома изменился за это время немного, разве что похудел очень, и глаза на его тощем лице казались болезненно огромными. Письмо было коротким – обычное послание издалека:

«Здравствуй, брательник! Наслышан о том, что ты меня ищешь повсюду. Тут за меня хлопотали такие люди, что и представить трудно. Видно, ты и сам весовой, если держишься таких мастей. Очень хочу тебя увидеть, и побыстрее. Да вот небольшая беда приключилась – срок мотаю большой. Не можешь ли ты чего-нибудь придумать? И вообще, где ты был все это время?»

– Как он там? – бережно сложил в четыре раза весточку Сержант.

– Как все, – отвечал Варяг. – Ничем не хуже остальных, в блатные не лез и ниже мужика не опускался. Обычный зек, который мотает свой срок. Правда, он из крепких, в обиду себя не дает. На зоне его уважают, из него мог бы получиться неплохой вор.

– За что он сидит?

– Опять за драку. Взрывной он у тебя. В одном из кабаков едва не перегрыз менту горло за то, что тот оскорбил его в присутствии любимой женщины.

– Узнаю своего брата, – разгладил ладонью конверт Сержант.

С какими только превращениями ни сталкивался Варяг, но чтобы мясник становился любящим братом, наблюдал впервые.

– Что сделать для него?

– Он пишет, что у него большой срок. Нельзя ли ему устроить побег?

– Можно.

– Все расходы я беру на себя, – заверил Юрьев, – я бы хотел, чтобы ему еще сделали два паспорта: отечественный и, если возможно, гражданина Турции. После окончания операции я заберу его с собой.

– Хорошо, но все это будет после того, как ты уберешь Валаччини.

– Договорились.

И это был еще один довод, чтобы избавиться от Варяга, теперь он сам займется освобождением Ромы.

ГЛАВА 31

Вот он и в парламенте. Но это не середина жизненного пути, а только ее третья часть. Варяг сидел в заполненном зале и прочитывал на лицах состоявшихся парламентариев причастность к чему-то великому, и достаточно только одного их указа, чтобы немые сфинксы заговорили, а идолы с острова Пасхи пустились в плясовую. Ему вдруг подумалось о том, как бы изменились эти чопорные лица, если бы судьба устроила испытание, поместив спесивых щеголей в переполненные камеры с обычными зеками. И единственное место, на которое они могли бы рассчитывать, – это у двери, а участь – вдыхать пары зловонной параши. Где познается человек, так это в каменном мешке, который не признает ни чинов, ни прочих причиндалов, а закон здесь один – «голос тюрьмы», против которого не посмеет пойти ни один пахан.

Варяг все больше пропитывался злостью к светской игре в любезность. Интересно будет посмотреть, как они будут рвать друг другу глотки, когда настанет черед делить портфели. Со спесивых физиономий слезет всякий лоск, тогда и познается человеческая природа. Но даже в этом случае унижение, которое они испытывают, будет ничто по сравнению с тем, какое он узнал, когда впервые входил в столыпинский вагон. И чем выше Варяг поднимался в уголовном мире, тем больше его воспоминания напоминали открытую кровоточащую рану.

Вагон. Зеки, стоящие на коленях. Направленные в голову автоматы. Смотреть нужно прямо перед собой, на самодовольного прапорщика, который, выкрикивая фамилии, отправлял дальше по этапу.

Варяг видел, как парламентарии достойно опускаются в мягкие кресла, примерно так законный вор устраивается на почетном месте перед тем, как провести показательное судилище. Эта мысль неожиданно развеселила Варяга. Интересно, кого они собираются судить, уж не его ли?