Я возьму тебя на руки (СИ)

Я отложил дымящуюся чашку и взглянул в окно. Начинало проясняться. Не на улице — там и так все было ясно с самого утра. Нет. Прояснилась история с отцом Неандрюши. Ее зеленоглазого мальчугана. Виновника всей этой немыслимой драмы.

— Это он отец?

— Угу, — кивнула Тома, точно так же смотря в окно. И попивая кофе. — Биологически — да. По документам — да. Но для меня он умер. Пусть живет как хочет.

— Так вы развелись?

— Да, я разведена.

Мне стало вовсе жарко. Я снял пиджак и повесил на спинку стула. А когда опять повернулся к Томе лицом, то заметил, как она украдкой смотрит на мою грудную клетку. В тонкой шелковой рубашке.

— Рубашку оцениваешь?

— Ага. Хорошая. Мне нравится. Качественная. И материал хороший. Чистый шелк. Кайфую от таких.

Она проятнула ручку и погладила меня по бицепсу. Были странные ощущения. Я не мог понять, что ее привлекает — мое тело или ткань, из которой пошита одежда на этом теле. В любом случае было странно. Но приятно. Думаю, мы оба получили в тот момент долю удовольствия. Я — от ее прикосновений. Она — от качества шелка.

— Ну и что потом Жорик?

— А что Жорик? — переспросила Тома. — Жорик тут ни при чем.

— Он тебя не пытался потом вернуть, когда узнал, что ты рассталась с мужем?

— Ты шутишь? — махала она головой. — Жорик ведь не слепой. Зачем ему сдалась калека?

— Не надо так говорить. Ты не калека.

— У Жорика семья. Жена и дети.

— О, — осознал я вдруг, что зря так ежился на Жору. Он не холостяк. А самый обычный бариста-семьянин. Да еще и не самый обеспеченный, понятное дело. И ничего. Ему это не помешало завести семью. Пока я тут переживаю, что "всего лишь" прикупил себе активы на одну-единственную нефтебазу. И ведь кайфуют люди от нормальной жизни. — Значит, Жорик женатый человек?

— Да. У него двое деток. Мальчик ходит в детский садик. А вот девочка — она ровесница Ромы.

— Ромы?

— Ну да. Она учится в параллельном классе. Ромка в пятом "А", а Жорина дочурка — в "Б".

До меня наконец дошло, что Рома — это сын. А то я первые пару секунд решил, что у нас еще и некий Рома присоединился к Жоре и Денису. Хоть бери их в блокнот уже записывай. Ну и насыщенная была юность у Тамилы. Много успела. Парни так и вились у ног. Впрочем, как ей это помогло сейчас? Где они все?

— Жорик тебе помогает?

— Да, у нас с ним как бы бартер.

— В смысле?

— Я для его постоянных клиентов шью игрушки мягкие — он их дарит бесплатно на дни рождения.

— Нарабатывает лояльность.

— Ага. Такой вот маркетинговый ход.

— Умно. Надо и нам так поступать, — подшучивал я, опять говоря не в попад. — Хотя я снова глупость говорю. У нас серьезные компании. Куклы будут неуместны. Прости.

— Ну да. А вот у Жоры это дело идет, люди это любят. Для меня это несложно — сшить из остатков ткани что-то милое. А Жора мне за это кофе отгружает.

— Тоже из остатков? — улыбнулся я и в мыслях уличил баристу в жлобстве. Платит девушке (своей бывшей возлюбленной, между прочим) ворованным кофе, который остается из-за системного недовеса. Если бы я узнал, что у нас на базе кто-то так барыжит — уши бы оторвал. Утопил бы в резервуаре, ей богу. — Хитрый твой Жора. Хорошо устроился.

— Ну а что ты думал? Все как-то крутятся, выживают. Не всем ведь бизнесменами быть и большими директорами. Вот я просто шью одежду и куклы. А Жорик — подгоняет мне кофе в зернах. Так и живем.

Я выдохнул и посмотрел себе в чашку. На донышке осталась только гуща. Это был реально очень и очень добротный кофе. Отдаю ему должное — этому Жоре — напиток хорош. Особенно в такой компании.

— Так, ладно, — взглянул я на время. Наручные часы говорили, что я задержался. — Думаю, что мне пора уже отчаливать.

Карточку отдал, оскомину сбил. С женщиной побеседовал на светские темы. Выслушал пару историй о ее бывших парнях. Думаю, что этого хватит.

— Уже? Так скоро?

Я приподнялся над столом, но не смог уйти. Ее расстроенный взгляд заставил опешить. И вернуться за стол. Я уже не мог ее оставить и уйти. То ли чувствовал ответственность. То ли привязался к разговорам ни о чем. То ли… Что-то еще?

Что-то еще. Странное чувство.

— А что? Ты хотела еще о чем-то поговорить?

— Я хотела угостить тебя печеньем. Сама пекла. Оно вот дошло как раз. Попробуешь?

На столе передо мной оказалась мисочка с ароматной домашней выпечкой. В магазине такого не сыщешь. Да и в кафе оно не так приятно пахнет. Ведь оно пахнет…

Детством. Черт. Моя мать точно такое же готовила, когда я с тренировки приходил. После футбола. И запах был таким же. Даже форма та же. Как же не попробовать.

— Ох. Печенюшки. Выглядят аппетитно.

— Попробуй. И я тебе в дорогу еще дам.

— Да не стоит. Я себе и так куплю. Ты лучше малому оставь.

— Так я еще напеку, — возмущалась Тома по-хозяйски. — Давай. Попробуй.

У меня во рту начала скапливаться слюна. Уж больно приятно они пахли. Эти печеньки. И были так близко от носа. Черт. Надо попробовать. Обязательно попробовать. Только руки вымою сперва. Не брать же мне их вилкой.