Я возьму тебя на руки (СИ)

Опустившись на корточки, я раскрыл объятия и прижал его к себе. Ребенок упал мне на плечо и засмеялся. Это был не смех ради смеха. Не смех из-за шутки. Роме не было смешно. Это был горький смех вперемешку с детскими слезами. Очень нервный нездоровый смех после сильного стресса. Но я его понимал как никто другой в этом мире.

— Вы видели, как я их уделал?

— Да, солдат. Я видел. Ты очень храбро сражался. И не сдался. Я все видел. И видел, как ты нанес удар под дых. Это было шикарно.

— Жалко только, что второй удрал. Я бежал за ним, бежал…

— Ему повезло, что ты его не догнал. Уверен, что засранцу бы не поздоровилось, будь у тебя ноги такими же длинными, как у этого старшеклассника.

— Да он же бегает, как девчонка! — выпалил Ромка, шмыгая носом от эмоций. — Я бы его точно догнал и проучил, если бы не лед под ногами!

— Ты поскользнулся?

— Ага. Упал на задницу. Было ржачно. Но придурок не увидел. Только пятками сверкнул.

— А мне вот не смешно — я горжусь тобою. Ты молодец, пацан. Я тобой очень и очень горжусь. Ты просто шикарен сегодня.

Рома снова не сдержался и пустил слезу.

— Спасибо, дядь Руслан. Спасибо, что научили меня не бояться. И сильно бить.

— Тебе помогли наши тренировки?

— Да. Я просто представил, что это вы — и ударил.

— Молодец… — рассмеялся я и чуть было сам не прослезился от такой искренности. От такой хорошей детской непосредственности. — Молодчинка, Рома. Молодчина. Делай так каждый раз, когда нужно кого-то поставить на место. Просто представляй, что это я. И бей меня копытом. Словно дикий необъезженный мустанг.

— Мне кажется, я шапку потерял.

— Все нормально, она здесь. Я подобрал.

Рома надел на голову шапку. Надел портфель. Наконец успокоился.

И мы поехали домой.

Тот день стал особенным для нас обоих. Рома смог почувствовать себя взрослым. Он ощутил уверенность в себе. Теперь ему не было страшно ходить по улицам. А о его победах непременно прознает вся школа. И он станет самым крутым мальчиком в классе. А перед такими все двери открыты. В том числе и двери в девичьи сердца.

— Давай поставим крутую музыку, — предложил я отметить победу в драке и включить музло погромче. — Вот эта песня тебе точно зайдет. Тут очень круто поют, прям реально твой типаж сегодня. Образ бойца. Зацени, Ромка…

Я включил одну из своих любимых песен. В школьные годы это был не просто хит. Это был реально гимн наикрутейших пацанов в моем районе. Если у тебя на плеере играет эта музыка, значит, ты предельно крут.

— Э… — пожал Рома плечами. — Даже не знаю.

— Тебе нравится музыка? Слушаешь такое? Она ведь и сейчас популярна, я уверен.

Салон содрогался от мощных басов. Акустика у меня что надо. А победная песня очень даже к месту. Как будто я везу в машине боксера — чемпиона в суперлегком весе. Он мал, да удал. Устал после схватки и отдыхает у меня на диване, держа в воспоминаниях канаты ринга. И меня вот реально пробрала ностальгия. Благодаря Роме я как будто перенесся в те годы, прочувствовал через него весь тот азарт и риск. Всю ту опасность, которая подстерегала тебя на улицах. За школой. Ведь стоит тебе переступить порог своего класса, зайти в туалет или раздевалку — как тебя прижмут к стене и попытаются избить. А Рома теперь напоминал мне меня самого. Такого же крепкого и упорного пацана с разбитыми костяшками.

Мне тогда некому было рассказать о своих подвигах. О своих неудачах. О своих взлетах и падениях. О том, как жестко и порой жестоко меня учит жизнь выживанию в мире подростков. Отца ведь не было, как и у Ромы. Мне никто не показал, как надо валить на землю плохих парней. Как правильно их бить и как так сделать, чтобы они никогда тебя не задирали. Я всему учился сам. Всегда. Через боль и страх, через ошибки и разочарования. А теперь я горд, что могу находиться рядом с таким же славным малым. И могу на правах отца рассказать ему, как для меня важно помогать ему не только словом, но и…

— По мне так старперская лажа.

Эти слова вдруг повисли в воздухе и сжали мое горло холодной удавкой. Я сделал музыку потише и глянул на Рому.

— Что, извини?

Он только что назвал мою любимую крутую музыку из юности "лажей"?

— Эта музыка звучит так, будто ее включили где-то в доме престарелых. Извини, дядь Руслан. Но это просто кринж.

Меня прошибло током негодования.

Я то поворачивался к мальчику лицом, чтобы выразить свое недовольство. То опять кусал себя за язык и молча рулил, уже тихо ненавидя саму идею включить эту песню. Ведь кто меня заставлял это делать — похвалил бы пацана без музыки. Купил бы ему хорошего чизбургера с колой. Отвез бы домой. Похвалился бы Томе, что наш общий воспитанник блестяще отбился от подлецов. Но нет же. Я решил поделиться с ребенком сокровенным — решил приоткрыть занавес над тем, что я сам любил в его возрасте. И что мне казалось реально великолепным. И крутым.

— Кхм… — прокашлялся я и ослабил галстук, чтобы свободнее дышалось. — Хорошо. Окей. Я понял. Тебе не зашло. Все понятно.

— Без обид, дядь Руслан. Я не хотел вас оскорбить. Просто это лажа, а не музыка. Вам самому так разве не кажется?