Я возвращаюсь за тобой

Там он несколько минут жадно дышал полной грудью, утешая себя верой в чудодейственные свойства солнца и соленого ветра. Мигрень отпустила, лихорадка немного отступила. Почувствовав, что приступ проходит, он пошел к маленькой парковке.

— Добрый день, мистер Уитакер, — поприветствовал его портовый охранник.

— Добрый день, Фелипе.

— Что случилось с вашей машиной? Она…

— Да, я знаю, она не в лучшем виде.

Вид «Мазерати», израненной и побитой — та же помятая дверца, тот же пропоротый радиатор, та же сдутая шина, — погрузил Итана в угрюмую задумчивость: это бесконечное возвращение, абсурдное и утомительное, было еще и страшным.

— Я ее немного испортила. Надеюсь, что вы не захотите мне…

Он повернулся на звук ласкового голоса и понял, что таинственная рыжеволосая девушка шла за ним всю дорогу от яхты. Красивая и стройная… Она была завернута в постельное покрывало с орнаментом византийской мозаики, закрывающее ее от груди до коленей. Волосы цвета ржавчины полыхали вокруг нее словно языки пламени, создавая удивительное ощущение, что она сошла с полотна Климта.

Итан с сомнением посмотрел на нее.

— Вы меня не узнаете? — спросила она, почти забавляясь.

— Нет, — признался он.

Она надела солнечные очки, что не позволяло посмотреть ей в глаза.

— Две тысячи долларов за ночь! — сказала она, протягивая ему купюры. — Я знаю тех, кого бы это просто оскорбило. А я воспринимаю как комплимент…

Итан смущенно взял деньги, не переставая спрашивать себя, кто же такая его загадочная собеседница.

Наконец она сняла очки, и он увидел ее глаза. Если бы из всех его талантов у него оставался только один, то это наверняка была бы способность «видеть людей насквозь», определять характер тех, с кем он встречается.

У нее были очень темные карие глаза, печальные и умные. Привлекательная улыбка, спокойная уверенность в себе, но где-то таилась тщательно скрываемая слабость, какое-то расстройство, и это делало ее красоту, и так лишенную всякой искусственности, пугающе настоящей.

— Просто представьте, что я вешу на тридцать кило больше, — с вызовом бросила она.

Сбитый с толку, Итан изо всех сил пытался вспомнить ее, но память отказывала. Если бы он встречался с такой женщиной, то уж точно ее не забыл.

Вдоволь насладившись его замешательством, таинственная незнакомка решила подбросить ему подсказку:

— Вы вернули меня самой себе, доктор, вы помогли мне обрести свободу.

Итан прищурился. Она назвала его доктором, значит, это бывшая пациентка.

— Морин!

Морин О'Нил — она была одной из первых его клиенток, когда он открыл практику в Гарлеме. Он вспомнил ненавидевшую себя ирландку, страдающую от лишнего веса и чудовищно одинокую, которая работала маникюршей в одном из бесчисленных косметических салонов квартала. Привлекательная девушка, но с огромным набором комплексов. Она подсела на оксикодон[63] и все плотнее замыкалась в своем внутреннем мире, мрачном и полном страдания. Он помог ей бороться с зависимостью и поддержал в поиске своего пути. Но однажды без всякого предупреждения она перестала посещать сеансы, и он вынужден был признать лечение неуспешным.

— Я путешествовала, — объяснила она. — Побывала в Азии, потом в Южной Америке. Вы были правы: нужно начать жизнь с чистого листа, нужно набраться смелости открыть в себе те силы и способности, о которых ты и не подозревал.

— Я помню, вы тогда рисовали.

— Да, я продолжила этим заниматься, и, когда вернулась из Перу, в «Тиффани & К°» заинтересовались моей работой, это была линия украшений по мотивам искусства инков.

Он посмотрел на нее с глубокой нежностью, ошарашенный подобной метаморфозой. Трудно было поверить, что депрессивная, закомплексованная девочка, которую он когда-то знал, так расцвела и превратилась в эту восхитительную женщину, стоящую перед ним.

— Всем этим я обязана вам. Вы были терпеливы, не осуждали меня, бились со мной, когда я была совсем слаба.

— Я не сделал ничего особенного, — пожал плечами Итан.

— Вы сделали самое важное: вы были первым, кто увидел во мне что-то хорошее. Каждый раз, уходя от вас, я уносила с собой крупинку вашего расположения и дружбы, которые копила по зернышку в своем сердце. Вы убедили меня, что на дураков не надо обращать внимания, убедили в том, что во мне есть сила, которая только и ждет своего часа.

— Тем не менее в один прекрасный день вы перестали ко мне ходить.

Она нежно посмотрела на него.

— Я думаю, вы прекрасно знаете, почему я больше не приходила. Как это называют в психоанализе, когда пациент влюбляется в своего психолога? Перенос эмоций?

Он не ответил, и какое-то время они оба молчали.

— Вы научили меня уважать себя, Итан… — Она замялась, но потом продолжила: — …Но, судя по тому состоянию, в котором вы были вчера, вы не очень бережете себя. И мне больно это видеть.

Немного удивленный, Итан почувствовал, что пришло время поговорить начистоту.

— Вчерашнего вечера я совершенно не помню.

— Неудивительно: я подобрала вас мертвецки пьяного в туалете «Клуба 13».