Я все еще мечтаю о тебе...

Конечно, надо было уехать раньше. Не то чтобы она не пыталась. Через три года таких отношений, поняв, что ничего не изменится, она сказала, что уходит. Он запаниковал и во всем признался жене. Та заявила, что ей нет дела до его любовных связей, но, поскольку они заключили деловое соглашение, никакого развода. И что было делать Мэгги? Он остался в несчастливом браке, а она осталась с ним. Она испытывала унижение, прячась все эти годы, но, по крайней мере, содержанкой никогда не была. Настояла на том, чтобы за все платить самой. Он пытался покупать ей вещи. В первый год в качестве подарка на день рождения оплатил половину взноса за квартиру, но она вносила ежемесячную плату, и всю мебель сама покупала. Сейчас – с расстояния прожитых лет – она видела, что этот отрезок жизни напоминал сюжет дешевого фильма: жена не любит мужа, но не дает развода. В то время их с Ричардом любовь казалась великой романтической трагедией, но на самом–то деле она была просто очередной дурой, втянутой в обыкновенную грошовую внебрачную связь. И теперь, потратив впустую годы, когда она могла бы завести ребенка, годы, которые не вернуть, она читает в своей биографии Мисс Алабамы: «Маргарет не была замужем, и в настоящее время у нее роман с недвижимостью». Боже правый, до чего жалкая судьба.

Хотя, учитывая ее неспособность к садоводству, сомнительно, что из нее получилась бы хорошая мать. Ей очень нравились цветы, но вырастить их никогда не удавалось. Каждую весну Хейзел присылала луковицы белой лилии, и она каждую весну их сажала, поливала и ждала. И каждый год Пасха приходила и уходила, но никаких лилий не вырастало. Она не понимала. Хейзел сажала абсолютно такие же луковицы, и пасхальным утром у нее по всему саду расцветали сотни лилий. Мэгги хотела прекратить попытки, но Хейзел была непреклонна: нет, не смей. Она говорила: «Просто подожди, Мэгс, когда–нибудь, когда ты меньше всего ждешь, они расцветут». Когда погиб посаженный ею кактус (как вообще можно убить кактус?), она сдалась и украсила весь дворик декоративными камнями, а в центре поставила купальню для птиц. Бренда, которая работает еще и в системе регулирования деторождения, говорит, что каждый, не родивший ребенка, в конечном счете оказывает планете большую услугу. Бренда утверждает, что не ядерная война убьет цивилизацию, а перенаселение, и, возможно, она права, но Мэгги все равно интересно: что она пропустила? По сей день она не может спокойно пройти мимо магазина детской одежды, мысленно не выбрав платье для девочки, которая могла бы у нее родиться.

Политические устремления

Мэгги не ошиблась насчет Бренды. У той таки имелось желание баллотироваться на пост мэра. Бренда полагала, что пора уже Бирмингему избрать в мэры женщину, хватит с города мужиков. И, когда последнего из них посадили на двадцать семь лет за взятки, многие согласились с ее заявлением. А имя Бренды Пиплс сделалось довольно известным в местных политических кругах. Она состояла во множестве различных общественных организаций города, самостоятельно проводила в жизнь программу «Молодежь под ударом», была президентом местного филиала женского общества «Альфа Каппа Альфа», куда попала еще в студенческие годы. Бренда знала, что для успеха в любом деле нужно завести как можно больше знакомств. Этому она научилась у Хейзел.

В 1979–м Хейзел завершила большое выступление на обеде, посвященном «Женщине в бизнесе», такими словами: «Итак, девочки, оставлю вам напоследок три слова в качестве напутствия: связи, связи, связи». Это было кредо Хейзел, и Бренда, следуя ее завету, изо всех сил налаживала связи. Недавно Мэгги с Брендой ходили на концерт, так Бренда отправилась за кулисы и представилась всем музыкантам, а заодно и работникам сцены. «Все голосуют», – сказала она потом Мэгги. А к делу голосования Бренда относилась как нельзя более серьезно.

Пока Мэгги обучалась игре на арфе и мечтала стать Мисс Алабамой, Бренда на другом конце города пыталась разобраться в обстановке в стране. Она знала, что белые люди живут в одной части города, а ее семья – в другой. Родители иносказательно объяснили ей, что некоторые белые люди хорошие, а некоторые нехорошие, но на Бренду это не произвело должного впечатления. Ее родные вели бурную социальную жизнь. Отец был деканом колледжа для цветных, а мама – учительницей английского в старших классах. Они жили в красивом доме, с приличными соседями. Но когда ей было около десяти лет. Бренда начала замечать, что взрослые шепчутся о чем–то невеселом.