Я все еще мечтаю о тебе...

Мэгги все ощупывали, а она все думала. Ну зачем, скажите на милость, человеку, который едет топиться, пристегиваться ремнем безопасности? Какая глупость. После осмотра выяснилось, что, кроме большой ссадины на плече да царапины на лбу от удара сумкой, с ней все в порядке. Зато вокруг все было в полном разгроме. Снеся огромный рекламный щит фермы Конвеев и половину забора, машина Мэгги превратилась в месиво из железа. Теперь придется заполнять все эти страховочные формуляры. Страшно подумать, сколько на это уйдет времени. Водитель грузовика не пострадал, однако утверждал, что инцидент произошел по ее вине, поэтому, вероятно, предстоит еще и судебное разбирательство.

После того как прибыла полиция и было сфотографировано место аварии и заполнено заявление, Мэгги увидела, как увозят ее машину, в багажнике которой так и остались лежать и лодка, и клей, и гири.

Она набрала номер. Бренда была дома.

— Бренда, это Мэгги. Ты занята?

— Нет, а что?

— Меня нужно подбросить. Ты не могла бы приехать и отвезти меня домой?

— Конечно, а ты где?

— На козьей ферме «Милый дом Алабама».

— На козьей… Что ты делаешь на козьей ферме?

— Ну, я ехала не на ферму, просто оказалась тут.

— Каким образом?

— Меня сбил грузовик с матрасами.

— Грузовик? Тебя сбил грузовик? Ужас какой! — И Бренда завопила через весь дом: — Робби, Мэгги сбил грузовик!

Мэгги услышала вдалеке голос Робби:

— Что?

— Сбил грузовик!

Трубка перешла к Робби:

— Мэгги, ты как?

— Нормально. Попала в небольшую аварию, но все нормально.

— Тебя осмотрели?

— Да. Были врачи, сказали, все в порядке, сломанных костей нет, а вот машина всмятку. Вы с Брендой не могли бы за мной заехать?

— Конечно, где ты?

— На девяносто восьмом, недалеко от старого клуба «Серебряный башмачок», справа будет козья ферма «Милый дом Алабама».

— Там знак есть или вывеска?

— Уже нет… Но вы увидите кучу народу и сломанный забор.

— Хорошо, сейчас будем.

Бросив трубку, Робби — не прошло и двадцати секунд — уже выскочила за дверь, и Бренде пришлось нестись сломя голову, чтобы поспеть за ней. Она же не работала медсестрой в реанимации.

Мэгги ждала их на крыльце дома вместе с Мэрилин и своим новым лучшим другом, козлом Лероем. С той минуты, что Мэгги приземлилась в их дворе, Лерой ходил за ней как пришитый.

— Голову даю на отсечение, — говорила Мэрилин, — Лерой в вас втюрился. Ни на миг не отходит, я его таким в жизни не видала.

Это ужасно мило, и Мэгги, наверное, должна быть польщена, но она никогда не была близка с козлами и не представляла, как с ними общаться. Чтобы не обидеть Лероя, она похлопала его по голове.

Мэгги и Мэрилин смотрели, как Гари с соседями пытаются наладить ограду, чтобы козы не вышли на дорогу и не попали под машину.

— Простите меня, — сказала Мэгги. — Поверьте, мне ужасно неловко, ей-богу.

— Да не волнуйтесь, — отмахнулась Мэрилин. — Вы ж не виноваты. Хорошо, что живы остались. Благодарите свою счастливую звезду. Это мог быть ваш последний день на земле.

Потом у Мэгги состоялся междугородний разговор с Джо Анной, матерью Мэрилин. Мэрилин начала его такими словами: «Мам, ты ни за что не угадаешь, кто сегодня очутился у нас на дворе». Джо Анна, надо отдать ей должное, гадать не стала. Через сорок пять минут, когда они с Мэрилин обменялись телефонами и адресами, подъехали Бренда и Робби.

По дороге домой Бренда, сидевшая на переднем сиденье, посмотрела на Мэгги в зеркало заднего вида и сказала:

— Я даже не спрашиваю, что ты вообще делала одна в эдакой глуши.

Помолчав секунду. Бренда сказала:

— Ну и?..

— Ты о чем?

— Что ты там делала?

Робби вступилась:

— Бренда, прекрати, это не твое дело.

— А мне лично кажется, что как раз мое. Она мой партнер по бизнесу как-никак, и у меня есть право знать, почему ее занесло в такую даль.

Мэгги вздохнула:

— Ох, Бренда. Если я расскажу, ты не поверишь.

— А ты попробуй, вдруг поверю.

— Я просто поехала прогуляться за город, и все.

Бренда была в ужасе:

— Зачем? Здесь повсюду змеи и прочая дрянь!

Змеи? А ведь Бренда права. Действительно.

Об этом Мэгги как-то не подумала. Да, только змей не хватало. Столько ломать голову над подробнейшим планом, чтобы в итоге по дороге к реке быть укушенной какой-нибудь старой, здоровенной гадиной. К тому времени, когда ее найдут, она вся распухнет и вздуется, а тело ведь положено в таких случаях фотографировать, как бы кошмарно оно ни выглядело.