Я все еще влюблен

Пит начал усиленно ухаживать за ножом, чистил его, протирал, чтобы блестел, и то и дело точил. Приходя на уроки, он клал сверкающий нож на край парты и с замиранием сердца ждал, чтобы кто-нибудь его попросил. Пит рассказывал товарищам, будто нож его теперь такой острый, что если бросить пушинку и подставить под нее лезвие, то оно рассечет пушинку надвое. Но почему-то никому даже не захотелось проверить эту отчаянную выдумку Пита, которая самому ему скоро стала казаться правдой. Как только начиналась перемена, кто-нибудь обязательно подходил к Бену и просил у него на минутку подержать нож. Тот почти никому не отказывал, иногда даже разрешал открывать и то и другое лезвие. Пит не подходил к парте Бена.

Шли дни, и Питом все сильнее овладевала мысль: достать ножик с двумя лезвиями! Но где? Как? Денег, чтобы купить, у Пита не было. Оставалось одно – поменяться. Но кто же будет менять нож с двумя лезвиями на нож с одним? Где найдешь такого чудака? Правда, Пит мог дать в придачу еще раковину, великолепную морскую раковину величиной с папин кулак, но все равно шансы были ничтожны – он это понимал. И тем не менее делал одну попытку за другой. Всюду, кроме школы, как только Пит встречал сверстников, он заводил речь об обмене ножами. У многих были такие ножи, о каком мечтал Пит, но никто и слушать не хотел об обмене на нож с одним лезвием, хотя и очень острым. А один незнакомый хорошо одетый мальчик, к которому Пит обратился на улице со своим предложением, даже сказал, выпучив глаза: «Сэр, да вы просто жулик!»

Положение становилось отчаянным. И тут Питу пришла в голову мысль: а что, если попробовать среди взрослых? Но и здесь он ничего не добился. Взрослые, к которым Пит подходил, смущенно подавляя страх, не слушали его, отмахивались, а некоторые, не разобрав, в чем дело, принимали мальчика за попрошайку и гнали от себя.

Однажды, усталый и совершенно удрученный, Пит возвращался домой через Мейтленд-парк. Вдруг он увидел среднего роста плотного господина с широкой, чуть тронутой проседью бородой и величественной гривой полуседых волос. Господин держал за руку девочку, может быть ровесницу Пита, вероятно, дочь. Они шли не торопясь, как видно, гуляя и о чем-то негромко, но увлеченно разговаривали. Пит разглядел его глаза. Они были карие и такие добрые, такие веселые, что у мальчика от какого-то сладкого предчувствия екнуло сердце.

Не доходя четырех-пяти шагов до господина с девочкой, Пит встал на их пути и неожиданно для себя выпалил:

– Давай меняться!

– Что? – останавливаясь, удивленно спросил господин.

– Видите ли, сэр… – смутился Пит. – Простите, сэр… У меня есть очень хороший нож, замечательный нож. И еще раковина, – Пит похлопал себя по оттопыренному карману. – Ну вот… я хотел бы, если, конечно, вы не против, сэр, посмотреть ваш нож, и, может быть, мы поменялись бы…

– А откуда тебе известно, что у меня есть нож? – едва сдерживая смех, спросил господин.

– Мне так кажется, сэр…

– Тусси, – обратился господин к девочке, – смотри, какой странный мальчик. Ему кажется, что у меня есть нож!

– Но ведь он прав, папа, – сказала девочка и прильнула головой к руке отца.

– Да, он прав. А ну, покажи свой нож… Постой, а как тебя звать?

– Пит, – все более смелея, ответил мальчик. – А тебя… А вас, сэр?

– Карл Маркс, или лучше дядя Чарли.

– А это кто? – Пит кивнул головой на девочку.

– Это моя дочь Тусси. Когда она вырастет, ее будут звать Элеонорой.

Знакомясь, все трое подошли к скамейке под деревом и сели. Пит и дядя Чарли вынули из карманов ножи и положили их рядом. Мальчик минуту не мигая смотрел на чужой нож, потом наклонил голову и, чтобы никто не видел, зажмурил глаза, боясь открыть их: вдруг видение исчезнет! Это был именно такой нож, о каком он мечтал, – с двумя лезвиями! Пит открыл глаза. Нож лежал спокойно-преспокойно. «Конечно, – подумал с тревогой мальчик, взглянув на владельца замечательного ножа, – он потребует в придачу не только раковину, но и еще что-нибудь, если вообще захочет меняться».

Маркс взял оба ножа, подбросил их на ладони, словно взвешивая, и уверенно сказал:

– Мой нож лучше.

У Пита остановилось дыхание. Чуть слышно он спросил:

– Простите, сэр, но чем?

Вопрос был хитрым. Ответ должен был показать, насколько хорошо этот Чарли разбирается в ножах, понимает ли он, каким сокровищем владеет и можно ли с ним торговаться.

– Да как же! – широко улыбнулся Владелец Ножа с Двумя Лезвиями. – Мой нож поновее да и побольше на целый дюйм…

Ни слова о двух лезвиях! Пит влюбленными глазами посмотрел на Маркса. Его взгляд говорил: «Милый бородатый дядя! Ты ничего, ничегошеньки не понимаешь!» А вслух он сказал:

– Конечно, мой нож не так нов и чуть-чуть поменьше. Но посмотрите, какой он острый. – Пит поднял с земли прутик и легким взмахом своего ножа пересек его.

– Замечательно! – воскликнул Маркс, а Тусси подняла прутик и внимательно посмотрела на срез.

«Ты, наверное, и не догадываешься, дядя, что твой нож можно наточить ничуть не хуже», – подумал Пит и сказал: