Я все помню

Ко мне он обратился в приступе безысходности. Как вы уже знаете, после взрыва бомбы в Ираке Шон потерял правую руку. Рядом умер его товарищ. После проведенного лечения он почти не помнил о том, что с ним случилось. Парень страдал от тяжелейшей депрессии, его одолевало жуткое беспокойство, которое еще больше усугублял запущенный тревожный невроз. Известных каждому из нас по фильмам и журнальным статьям типичных признаков ПТСР, таких как неадекватная реакция на ассоциирующиеся с боем раздражители, у него не наблюдалось. Помните, как я объяснял вам систему хранения информации в человеческом мозгу и как эмоциональные отклики на события заставляют наш мыслительный аппарат эту информацию каталогизировать? Если вкратце, то сильное эмоциональное потрясение в результате боя помещает воспоминания об этом событии в металлический сейф с неоновыми лампочками и сигналом тревоги. Таким образом мозг говорит: «Когда случаются подобные вещи, никогда не забывай, что с тобой было в прошлый раз! Ты ведь мог умереть!» Впоследствии любой раздражитель, так или иначе ассоциирующийся с боем, порождает эмоциональный отклик типа «бей или беги». Выброс в кровь адреналина и кортизола заставляет человека реагировать, причем далеко не всегда адекватно. А когда вы пребываете в постоянном состоянии химической паники, ваши нервы становятся «истрепанными». Это обиходное выражение. Физические процессы в организме меняют характер: сердце стучит быстрее, доставляя кровь к мышцам, зрачки расширяются, позволяя концентрировать внимание, вырабатывается сахар, способствующий резкому выбросу энергии. Это называется физическим стрессом. Подробности данного процесса нам не нужны.

Курс лечения – не прогулка по парку, но у него есть своя методика и план, подразумевающий возвращение к нормальному состоянию и, в определенном смысле, перестройку памяти. Каждый раз, когда мы мысленно возвращаемся к тому или иному событию, воспоминание о нем меняется и помещается обратно в хранилище уже в измененном состоянии. Этот процесс называется реконсолидацией. Солдата, к примеру, заставляют реагировать на раздражители, ассоциирующиеся с боем, но в комфортной, безопасной обстановке. Со временем неоновые лампочки в его голове могут погаснуть, сигнал тревоги отключится, он вновь научится видеть разницу между лопнувшим воздушным шаром и выстрелом снайпера. В действительности мозг пациента начинает воскрешать события иначе, таким образом, что запечатленные в памяти воспоминания больше не ассоциируются с болью или страхом.

В случае с Шоном это было невозможно, ведь там речь шла совсем не об отклике на каталогизированные фактические воспоминания. В его случае имели место физические и эмоциональные реакции, не связанные с отложившимися в памяти фактами. В моей практике есть пациенты, верящие в переселение душ. Они говорят, что чувствуют то, чего, с учетом течения их жизни, чувствовать не должны. И добавляют, что объяснение этому феномену может быть только одно – что-то подобное они уже переживали в предыдущих жизнях и их ощущения, оставшиеся после тех событий, никуда не делись.

Я не буду отклоняться от темы и комментировать свои собственные воззрения в вопросах эзотерики. Мне удалось выработать терпимость к мнению других, поэтому я никогда не оскорбляю по недосмотру их чувств. Это требует огромных усилий. В то же время я полагаю, что подобные клиенты могут послужить прекрасным примером того, что испытывали Шон и Дженни. Сильные чувства, для которых в памяти не было ячейки. Почему я так боюсь воды? Отчего у меня перехватывает дыхание от запаха травы? Почему, когда я впервые приехал в Нью-Йорк, у меня было такое ощущение, что мне уже приходилось бывать в этом городе? Вот о чем спрашивают меня клиенты. Вполне естественно, что обычно для ответа я не прибегаю к абсурду и бессмыслице, но это уже к нам отношения не имеет.

Шон задавал другие вопросы: Почему мне хочется двинуть кулаком в стену, когда я держу на руках сына? Отчего хочу отшвырнуть жену через всю комнату, когда она ко мне прикасается? Почему меня не отпускает ощущение, что кто-то рядом постоянно орет, без всякой на то причины и неизвестно на кого? Раздражители в его ситуации носили достаточно легкий характер и не имели ничего общего с опытом, приобретенным во время выполнения той миссии. Он называл их призраками – чувства, бродившие внутри его естества и искавшие место, где можно было бы обосноваться.