Я все равно тебя добьюсь

В его квартире так тепло и уютно. С первых шагов, с первого вздоха мне здесь комфортно. А потом его глаза. Я в них тону уже не первый раз. Он раздевает меня глазами. Всегда говорит, что я не в его вкусе, а сам смотрит так, что у меня трусики промокают от одного его взгляда. Вот и сейчас мы одни, вокруг нас даже мира нет. Только он. Только я. Еще мгновение и я сдамся. Неимоверными усилиями воли напоминаю себе, что он кобель.

Потом ужу в душе пытаюсь унять дрожь в ногах, во всем теле.

Когда приходит доктор, Головин заботится обо мне. Сам уже кровью истекает, а обо мне не забывает. Это так приятно. Напоминаю себе, что это просто человеческое сострадание. Так поступил бы любой мужчина по отношению к любой девушке. Иначе снова растекусь лужицей на его полу.

После того, как обработали раны мне, увидела его спину, сама почувствовала эту боль. Видела, как Макс морщится от болевых ощущений. Не думала, что делаю, когда подходила к нему. Хотела облегчить его страдания. А он, похоже, и не страдал, судя по тому, как прижимал меня к своим бедрам. У него стояк, а я задыхаюсь. Ему ничего не надо делать, чтобы разбудить во мне желания. Достаточно взгляда. А хриплый голос заставляет меня сжать бедра от предвкушения. Хорошо, что доктор вернулся. Иначе я бы сама накинулась на него. И не посмотрела бы, что ему больно и он весь в крови.

Хотела подождать, когда док закончит и уехать домой, но слишком мягкая тахта и слишком тяжелая ночь с текилой сделали свое дело. Я уснула.

А сейчас смотрю на безмятежно спящего Максима и понимаю, что я рядом с ним другая. Я оживаю. Даже когда собачимся с ним, чувствую, как по жилам кровь бежит. Никогда ничего подобного не чувствовала рядом с Олегом.

Олег.… Натворила же я вчера дел. Хотя виноватой я мало себя чувствовала. Скорее пострадавшей. Он впервые так меня унизил. Последнее время мы часто ссорились, но всегда наедине. А вчера Игнатов слетел с катушек. Неужели его так разозлил мой адюльтер с Максом? Так это совсем незначительное происшествие по сравнению с его изменами. Но, чтобы я не думала, по поводу произошедшего, мне все равно придется идти к Олегу и вымаливать прощения, и это было неоспоримо. Даже в голове не укладывалось, что мог попросить он взамен.

Мысль сменяла другую, напоминая погоду за окном, а на плечи навалилась усталость. Как я прилегла на край тахты и снова уснула, я не помнила.

Глава 10

Полтора года назад

Даша

В начале мая Вику прооперировали.

В тот день, когда позвонила мама из Германии, и сказала, что все прошло удачно, я впервые видела, как папа плачет. Он держал телефон около уха, по его щекам катились крупные, отнюдь не скупые слезы.

Я не слыша их разговор, сначала испугалась. Но папа, увидев мой обеспокоенный вид, поднял большой палец вверх, и я поняла, что это слезы счастья.

Счастье. Я так давно не испытывала этого чувства. Слишком давно. За последние месяцы мне пришлось пережить достаточно много чувств, но счастливыми вряд ли их назовешь.

Смотрю на папу и тоже хочу поговорить с мамой. А когда слышу ее взволнованный голос, сама начинаю реветь.

Слышу, как мама благодарит меня, а в ответ ничего не могу сказать. Неужели кто-то мог бы подумать, что я могла поступить по-другому?

В тот вечер, когда я принесла карту с деньгами, родители долго расспрашивали меня, пытаясь выяснить, откуда у меня такие деньги? Благо, я заранее придумала историю, в которой мои одногруппники объявили в универе сбор денежных средств еще два месяца назад. И сейчас этот сбор был закрыт, а карта была передана мне.

Родители, конечно, сомневались, отказывались верить в чудо, но я отвечала уверенно на их вопросы, не сбиваясь и не краснея. Им ничего не оставалась, как принять все за чистую монету. Деньги были нужны, и им пришлось принять мою помощь. Так, по-крупному, врала я впервые.

Помню, как мама плакала. Как папа с облегчением выдохнул и никуда не поехал ночью. Тем вечером я спасла, наверное, не только сестру.

А вот правду им знать не зачем. Ну, по крайней мере, не сейчас.

И теперь, сидя на кухне, я в сотый раз убеждалась, что я все сделала правильно.

Конечно, нашей семье предстояло еще много пережить, и проведенная операция была только началом. Впереди были две недели, в течение которых организм должен был принять генетический материал донора. И теперь уже никакие деньги не смогли бы повлиять на результат. Нам всем оставалось только молиться.

Ежедневные звонки мамы с новостью о том, что еще сутки прошли без отторжения, вселяла в нас надежду на скорейшее выздоровление сестры. И наши надежды оправдались.

Уже в конце мая мама с Викой прилетели домой. С абсолютной здоровой Викой. Конечно, моя сестра была еще бледной, истощенной и замученной, но это были такие мелочи.

Мы все были счастливы. И мы были все вместе.

Все, кто знал о болезни сестры, теперь поздравляли нас с победой. Крис тоже была рада за нас. Она обнимала меня и шептала о том, что она знала, что все будет хорошо. Беременные вообще много чего знают.

На вопрос, как мне удалось уговорить Игнатова помочь мне, я соврала, что теперь должна ему пару свиданий.