Я все умею лучше! Бытовые будни королевского гарнизона (СИ)

— Ты кухню всю вынесла или только половину? И почему не захватила и завтрак заодно? — съязвил маршал, окинув взглядом натюрморт из синего громадного лука, местных зеленых лимонов, каких-то кисленьких, но, судя по советам поваров, жутко полезных ягод, чая с какими-то пахучими травами — что удалось наскрести по сусекам, уксуса… ну и яблочко для меня. Никакого спирта, его еще найти надо было. Да и мало ли, вдруг маршал накачается и песни петь будет, а мне он покорно лежащим нужен.

— Сидите уже смирно, больной! — устало выдохнула я, уже не обращая внимания, что этот самый больной затрепыхался полудохлым орлом, мол, да я еще могу. Трясло его знатно, как только язык себе не прикусил, упражняясь в остротах. Я еще лоб пощупала, от чего у маршала и вовсе дар речи пропал. А что думал, неприкосновенная персона? Ха!

— Чай — внутрь! Лимоном закусил, ягодку впихнул, нужны ударные дозы витамина цэ, а его проще всего найти в цитрусах и желательно кислых, в такой среде он лучше сохраняется.

От моих слов пациент чуть не подавился, потом скривился, видимо, лимончик термоядерный попался. Ничего, завтра он у меня огурцом будет скакать. И что характерно, прочь от меня!

— Ноги вверх, — я так дернула на себя ноги сидящего маршала, что он чуть чаем не залился по брови. А так только пробулькал, успел выровняться. Хорошо, когда пациент тренированный.

Уксус я смешала в плошке с водой, тряпица в кабинете тоже обнаружилась, и под звуки хлюпанья чаем и мычания со стороны маршала — лимончик явно свернул ему губы в трубочку — принялась растирать смесью сначала ноги, а потом и вовсе потребовала обнажения. Пациент храбрился, но был уже деморализованный, вяло угрожал трибуналом, но температура его косила сильнее. На ноги — носки, их я удачно конфисковала в соседней комнате — там стопочкой лежало серое казенное белье — носки, трусы-шорты и усредненные штаны-майки. Размера тоже усредненного — кому гольфы, а кому — чуть ли не укороченные носки а-ля следки. Мокрую простынь обернула вокруг маршала и готовую гусеничку повалила на кровать, сверху несколько простыней и три одеяла. Под голову подушку, на лоб компресс, в рот лимончик, плошку с чесноком переместила ближе, чтобы воняло.

— Мне даже не хочется никуда уходить, такое успокаивающее зрелище, — вздохнула я, глядя на торчащий наружу нос и злые глаза. Но сказать мне ничего маршал не мог, ибо лимончик — это в некоторых случаях оружие, бьющее на поражение. Например, когда лимонный сок летит прямо в глаз. — Вы расслабляйтесь, грейтесь, потейте… В общем, наслаждайтесь жизнью. А я пойду.

— Гр-р-р, — попытался выразить все, что обо мне думал, маршал.

Но я смотрела на него как на непонимающего ребенка. Это он еще легко отделался. Ни банок на спину, ни адски горячих горчичников, даже над отваром картошки дышать не надо. Хотя еще не вечер, мало ли, вдруг маршалу захочется в моем присутствии кашлянуть.

Покидала я своего командира, высоко задрав нос. Черт знает, насколько все это эффективно с точки зрения доказательной медицины, но организм, кажется, должен излечиться, просто чтобы не проходить повторно никаких народных процедур. Да и как способ показать врагу, кто на данном поле боя хозяин, подобные истязания подходили как нельзя лучше. Лишь бы до маршала не дошло, что где-то его облапошили, раньше, чем ему полегчает. Прикинув, сколько у меня еще всего в запасе, я прошла мимо спящей четверки и доктора заодно. Спящей… ну, минут через пять я была вынуждена дать зарок, что с выводами я больше торопиться не буду. Никогда. Постараюсь.

Я вышла в коридор, закрыла дверь и тут услышала, как что-то словно упало на пол, а отвалилось будто бы от меня. Было не то чтобы темно, но смурненько, и сперва я себя ощупала — мое, не мое, но в этом новом мире и новом теле я была всего второй день, так что определить, конечно, ничего не смогла. Жаль. Пришлось опуститься на четвереньки, прикинуть, куда «это» могло отпрыгать, и «это» тщательно поискать.

Обнаружила я быстро и подумала, что надо было просто забить на «это» болт. Я забыла привинтить какую-то крышечку — ага, от уксуса — обратно на бутылек, да еще она и запала в какую-то складку, а теперь вот вывалилась. Ну к черту, раздраженно подумала я и пнула крышечку с непонятной досады ногой, а потом устыдилась и принялась искать. Некрасиво, чисто, как говорится, не там, где метут…

И бросить ведь некуда, хоть в карман суй. Я выпрямилась и так и сделала — и аж подпрыгнула от дикого ржача. Что?

Черт! Я вроде бы дверь и закрыла, но она поехала обратно, так что я повернулась ее захлопнуть. Плюс был один — щель узковата, чтобы кто-то увидел, как я в коридоре на карачках ползаю. И тут я услышала:

— …не сделает. А она-то прекрасно понимает, вот и плюет на его закидоны.

— Факт, — подтвердил второй голос. Ага, это пациенты не спят. Интересно, интересно… — Как считаешь, Лорс, она папеньке уже написала, что он ее задвинул как нефиг делать? Или подождет, чтобы письмо подлиннее и поубедительнее вышло?

Кто-то заерзал на кровати. Потом все перекрыл кашель.