Я все умею лучше! Бытовые будни королевского гарнизона

Я подскочила. Тревога? Походило, что да. Кажется, кто-то ходил мимо, пока я раздумывала на камушке, как богатырь — налево пойдешь, направо завернешь… А тут мои родимые запасники как горох из разорванного мешка высыпались из всех дверей и щелей и проворно понеслись куда-то в направлении основного здания. Мне тоже нужно было бежать, вздохнула я, и вздохнула потому, что не знала, как давно Аннет бегала.

— Обед, лейтенант! Вторая смена — наша!

Аттика. Я и забыла о ней, а она по стойке смирно торчала рядом с моим «памятником», как караул возле мавзолея, а теперь вот заглядывала мне в глаза. С очень просящим выражением.

— Что — обед? — не поняла я. — Это разве не тревога?

— Тревога тоже гонг, но это обед.

— А откуда ты знаешь, что не тревога?

Зачем я это спросила? Кажется, Аттике это ни разу не приходило в голову. Брови ее сначала поползли вверх, потом съехали к переносице, потом снова взметнулись домиком — по части мимики моя помощница могла дать триста очков вперед любому британскому актеру.

— Ладно, пошли, — смилостивилась я. — Покажешь.

— Побежали? — предложила Аттика.

— А почему не пошли?

Я ожидала, что брови снова придут в движение, но это мне впору было изумляться.

— Потому что если пойдем, ничего не останется, — легко пояснила Аттика и даже запрыгала на месте. Ну, побежали так побежали…

За эти несчастные триста метров я поняла три вещи. Первая: личный состав горазд бегать. Вторая: на короткие расстояния. Третья: я не горазда даже и на такие. Вес бегать в принципе не мешал, так-то тело Аннет привычное было — ноги-руки двигались, а то, что мне психологически все не так — ну это уже стоит строить планы на будущее. У двери столовой — такой, не особо приметной, дверь как дверь, никаких надписей, чтобы враг не догадался, и возле нее уже никого не было — я остановилась, оперлась на косяк и часто поверхностно задышала. Восстанавливалась недолго, постепенно заставила тело дышать правильно. Организм воспринял такие неожиданные нагрузки с неприязнью. Потому-то и не особо полезно вдруг бежать за автобусом даже спортсменам. Без разогрева и растяжки, да.

Но Аннет — офицер, тоже, елки-моталки, пример для подчиненных… Хотя о чем это я, и в моем мире не каждый полицейский пробежит хотя бы километр, не каждый военный в строю топает.

Аттика тоскливо, как кот на пустую тарелку, смотрела внутрь. Из столовой доносились крики, но такие, не агрессивные, видимо, пока еды всем хватало. Или просто народ между собой не ссорился. Но вот нам с Аттикой могло и не достаться, поэтому я, все еще тяжело дыша, медленно вплыла в столовую.

Конечно, я привыкла к спартанским условиям. Вспомнить сборы — где мы только не ели. Про походы я и не говорю. Ну, обшарпанные столы. Стойка раздачи — за ней столько народу, что, собственно, ее и не видно. Потолки низкие, ряды липучек для мух, места новичкам на них уже не осталось, и они уныло жужжали, не зная, куда прилепиться. Пол деревянный, но чистенький, отполированный сотнями тысяч ног. Лавки крепкие, монолитные, меня точно должны выдержать. Хотя если оглянуться, я еще и не самая кругленькая.

Аттика осторожно подергала меня за рукав, и я направилась к раздаче — судя по ажиотажу, надо было торопиться. Конечно, меня пропустили, все-таки офицер, и мне открылось все великолепие гарнизонной кухни.

Нет, финансирование из королевской казны производилось. Это было видно по количеству разносолов. Например, салат, по виду напоминающий наш традиционный оливье, но без колбасы, горошка и майонеза, только картошка и огурцы, только хардкор! Рядом — то, что я могла бы по доброте душевной назвать селедкой под шубой, это если включить эту самую доброту на максимум, чтобы повара не обидеть: свекла, чуть окрашенная майонезом, и из всего этого великолепия торчит, агрессивно показывая всем, насколько блюдо далеко от оригинального, костлявый рыбий хвост. То есть рыба там если и не имелась, то подразумевалась — бесспорно.

С выражением крайнего недоумения я пошла вдоль раздачи. Макароны, снова макароны, о, каша десертная, серая ячменная, в которую порезаны яблочки: явно на килограмм крупы — один дохленький фрукт. Супы в двух громадных кастрюлях уже, к сожалению, дохлебали, но это было хоть что-то не такое убойное по калорийности, и я ткнула в остатки каши и одинокую куриную кость. Из овощей — грустные стебли квашеной капусты, размазанные по металлическому лотку.

— Добро пожаловать! Что-то еще, лейтенант? — с восторгом спросил меня повар. Или не повар, или он питается по остаточному принципу, больно уж худ. Чему ты радуешься, парень?

Я повернула голову влево и оценила количество выпечки. Вот ее бы хватило на три таких гарнизона, тем более что она и так осталась в изобилии. И выпечка свежая! Что это за еда? Солдат должен быть в теории сытый, а это значило — первое, второе и компот с плюшкой. Но не плюшками же одними питаться! Хотя наестся-то всем этим можно легко… я оглядела столы, за которыми личный состав с наслаждением уписывал макароны, закусывая их булками. Ну…

— Откуда столько булок?