Я все знаю

– Ну, короче, моя мать кашляет уже что-то типа трех недель: весь день, всю ночь. Мне кажется, это бронхит, пневмония или что-то в этом роде, но к доктору она не идет – говорит, что это слишком дорого. Я предлагал деньги, но она отказалась. Она покупает всякие аптечные леденцы и пилюльки, но они ни хрена не работают. Я говорил с отцом, но он от меня только отмахнулся. Недавно она так сильно кашляла ночью, что он выпихнул ее из кровати и заставил лечь на диван в гостиной, ему же надо было выспаться перед работой. Вот такой вот он ублюдок.

– Что ты почувствовал, когда об этом узнал?

– А вы как думаете? Он просто ужасный человек, ужасный эгоист. Всего-то и делов, что отвести ее к доктору и купить лекарство, которое ей выпишут, – и больше не придется слушать этот кашель. Ей не пришлось бы так мучиться. Но он говорит, что это слишком дорого. Имей он работу, на которой платили бы нормальные деньги, может быть, все было бы по-другому.

– Ты говорил с отцом насчет того, чтобы помочь им деньгами?

– На это он приказывает мне заткнуться и не совать нос в чужое дело. Я так и поступаю. Но вот я в очередной раз захожу домой и вижу, что она отскребает пол в кухне, потому что он прошел по нему прямо в ботинках. Ему всего-то надо было снять чертовы ботинки при входе в дом! Но нет, это было бы уже слишком. Он идет куда хочет и оставляет после себя кучу дерьма, а ей приходится на четвереньках отчищать эти пятна. И это при том, что она по-прежнему кашляет и отхаркивается. И знаете, где он в итоге оказался? На диване, с пивом в руках, перед теликом.

– Что ты почувствовал, когда это увидел? Поточнее, пожалуйста.

– Злость.

– Насколько сильную?

Камера повернулась к Джейсону. Он крепко сжимал трясущиеся кулаки; его грудь ходила ходуном.

– Я захотел ему вломить.

– Что именно ты захотел сделать?

– Ударить его так сильно, как только я могу, дать прямо в нос. Я хотел бы услышать, как у него там ломаются все хрящи, а потом повалить его на этот вонючий пол. Было бы здорово ткнуть его прямо в эти пятна. О, это было бы просто замечательно!

– Что еще?

– Я бы забрал мать и убежал из дома. Мы бы оставили этого сукиного сына валяться на полу и пустились бы прочь. Все это время она была просто вынуждена его обслуживать. Я опустил руки, потому что это никогда не изменится. Но если честно, я бы очень хотел убежать с ней куда подальше. Она заслуживает чего-то получше.

– Спасибо, Джейсон. Спасибо, что поделился.

Рэндалл нажал на паузу и закончил записывать последнюю фразу – он собирался подшить ее к материалам исследования. Было похоже, что с Джейсоном тоже получится добиться успеха. Если они смогут довести его до той точки, когда ему больше не захочется представлять насилие над отцом, это будет настоящей победой. Более того, возможно, такой исход смягчит реакцию на неудачу с Джерри Осборном.

В самом начале Джейсон воображал, что отрезает отцу язык, чтобы тот больше не командовал его матерью. Он также хотел выдавить ему глаза: по его словам, отец часто бросал на него неодобрительные взгляды. После этого Джейсон планировал отрезать отцу руки, чтобы он больше никогда не избивал жену. Наконец, он собирался усесться рядом и начать в подробностях рассказывать ему о своей ненависти, пока старик не истечет кровью до смерти.

Питер и Рэндалл неутомимо заставляли Джейсона раз за разом повторять эту историю, пока не начали меняться хотя бы отдельные детали. Сначала Джейсон согласился не выдавливать отцу глаза, а вместо кистей рук отрезал только пальцы. Еще через какое-то время вместо ножа в истории стало фигурировать ружье. Правда, в какой-то момент Джейсон неожиданно упомянул, что предпочел бы застрелить обоих родителей – он начал считать, что мать проявляет слабость и поэтому тоже заслуживает смерти, – но это быстро прошло. Расправа снова приобрела личный характер, но исследователи зафиксировали коренной перелом: Джейсон больше не хотел убить отца и описывал только избиение. Оставалось довести его до последней ступени, включающей полное отрицание насилия и стремление вперед, подальше от прошлого.

Рэндалл поднялся из-за стола и присел на подоконник. Отсюда был виден квадрат двора и три других здания, отданных их департаменту. Солнце только начинало показываться из-за деревьев. Вокруг не было ни души, как ему и хотелось: нужно было отдохнуть после вчерашнего вечера и звонка Джины, которая сначала устроила форменную истерику, но потом, слава богу, успокоилась и согласилась передать печальные новости остальным друзьям Аманды.