Я всегда буду рядом

Если честно, Павел и не думал извиняться. Во-первых, сейчас ему было не до того. А во-вторых, он не чувствовал, что один во всём виноват. Они с Алькой поругались так, что, казалось, уже никакими нитками не сшить. Наговорили друг другу кучу мерзостей и решили разбежаться.

Но в данный момент ему позарез был нужен близкий человек, который его выслушает. А так получилось, что за три года именно эта смешливая ясноглазая красавица заняла в его сердце второе по важности место, разделив сей пьедестал с бабушкой. И выдрать её оттуда у Павла пока никак не получалось. Потому-то неосознанно он и набрал её номер. Номер любимого человека, которому доверял. А она теперь выделывается, как хочет. И это било больнее любого камня.

– Да пошла ты в задницу, дура!!! – сорвался на крик парень и тут же услышал в ответ:

– Сам козёл!!!

Короткие гудки еле слышно нарушали тишину квартиры. А Павел смотрел на трубку, зажатую в кулаке, и не знал, что теперь делать. В сердцах швырнул её на софу и вдруг ощутил бешеное желание выть: на луну, на солнце, на что угодно, лишь бы заполнить зияющую в груди пустоту.

Господи, какой же он идиот! Неужели так трудно было сказать «извини», а не предъявлять друг другу претензии? И Алька тоже хороша… Взгляд парня снова упал на монитор.

Слова с экрана никуда не делись, но страшно больше не было. Что значат какие-то там призраки и страхи в сравнении с потерянным сердцем?

Павел сел за стол, глубоко вздохнул и, обхватив голову руками, уставился на стрелку курсора, которая висела над предложением «ответить», как кончик пера над смертным приговором.

– Значит так, – после недолгого молчания сказал он сам себе. – Никакого привидения нет. Это – совершенно живой человек, который просто случайно выразился так же, как когда-то мама. Удивительно, но такое наверняка бывает. В конце концов, на этом свете происходят и более невероятные вещи.

В прихожей щёлкнул замок – вернулась бабушка. И на душе окончательно воцарилось спокойствие. Парень даже усмехнулся, когда вспомнил свой недавний страх.

– А ну-ка, посмотрим, кто и что ты за человек такой – Настёна-сластёна, – пробормотал он, подчиняясь проснувшемуся любопытству и заглядывая на личную страничку «Анастасии». И сразу же поправился: – …гм… вернее, тётя Настя…

Она оказалась почти вдвое старше Павла. Тридцать пять лет. В мозг болезненно стукнула мысль, – как раз столько же, как и… – но парень сразу же запретил себе даже думать об этом.

– Она – просто человек, – и добавил, криво улыбнувшись, – только очень интересный человек.

Вернувшись на свою страничку, Павел обнаружил отметку о получении нового комментария. «Анастасия».

– А кто же ещё? – саркастически буркнул он и прочёл:

«Очень красиво и явно от сердца. Только… грустно очень… и тревожно. Словно Вам сейчас больно. Кажется, что Вы поругались с кем-то очень дорогим, когда написали эти строки».

– Ещё бы!

«Эти строки» Павел написал вскоре после того, как за Алькой с треском захлопнулась входная дверь, запечатав его наедине с уже неслышимыми, но всё ещё метавшимися под потолком криками и обвинениями, которые вдребезги разбили их счастье, оказавшееся таким хрупким. Но, что удивительно, Павел уже тогда, после выпитого стакана водки, чувствовал злость не только на своенравную девчонку, но и на себя, супермачо безмозглого. И – «Анастасия» права – было очень больно, когда понял, что потерял. Хорошо хоть бабушка всей той прелести не слышала. Не нужно ей пока было знать об этом…

Пальцы выбили короткую дробь на клавиатуре:

«Есть такое».

Ответ пришёл только вечером. Но зато какой! Павел даже чаем поперхнулся, когда читал.

«Вы меня простите. Не моё это дело, но… Обижать тех, кто тебя любит – жестоко. А обижаться на тех, кого любишь ты – глупо. Извините».

Проблема была даже не в том, что женщина была права, хоть и действительно лезла не в своё дело. Просто…

___________

– Пашка! – Мама вздрогнула и от неожиданности чуть было не расплескала воду из эмалированного тазика, который несла к плите. – Испугал! Ты чего?

– Мам, ты на меня больше не обижаешься? – мальчик шмыгнул носом, выглядывая из-за кухонной двери.

– За что? За то, что ты меня обманул?

Павлик повесил голову и молча кивнул. Мама поставила воду на плиту, подошла и опустилась рядом на колени:

– И хотелось бы, да не могу больше. – Потом помолчала и, взглянув на сына, добавила: – Понимаешь, малыш, есть такое правило: обижаться на тех, кого ты любишь – глупо, а обижать тех, кто любит тебя – жестоко.