Я всегда буду рядом

– К тому красавчику мы в обязательном порядке пойдем вместе. Если я не пройду собеседование, единственным вариантом, с которым я смогу смириться – если его пройдешь ты.

– Нет. Вот к кому я точно не пойду даже пробоваться в помощники, так это к нему. Как представлю весь этот головняк с его многочисленными любовницами, а то ещё и любовниками… Нет, не хочу касаться этой грязи.

Джулия демонстративно закатила глаза и негодующе процедила:

– Ты мыслишь стереотипами. Он может оказаться однолюбом, который предан одной-единственной возлюбленной на протяжении всей своей жизни. Красивое лицо и тело – не ярлык. А может – господи, это было бы замечательно! – он ещё не встретил любовь всей своей жизни, и ей окажешься именно ты.

– По-моему, эти любовные романчики, что ты пачками глотаешь в свободное от интимных дел время, начали разжижать твой мозг, – испуганно заметила Аннель. – Уж лучше пошлятину неси дальше.

– А вот сейчас было обидно, – буркнула она и отправила в рот половинку помидора черри. – Всё равно пойдешь. Не захочешь добровольно – притащу силой.

Вторая часть тестирования проходила в более спокойной обстановке. Количество выдаваемых бланков увеличилось ровно в два раза. Половина вопросов, как и ожидалось, крутилась вокруг служебных обязанностей и включала в себя моделирование ситуации с кризисами разных масштабов. А вот другая половина опросника заставила Аннель поднапрячься, поскольку касалась личных, на её взгляд, вещей.

И если всякие вопросы о возникновении конфликтов из-за невыполнения коллегами своих прямых обязанностей, о воздействии чужого мнения на принятие решений или анализе причин неудачи родственников она ещё могла себе обосновать измерением уровня конфликтности, дисциплинированности, авторитарности и логичности мышления, то на пункте:«Как вы относитесь к ненормированному рабочему графику?» – Аннель откровенно зависла. И не то чтобы она воспринимала переработки сугубо в отрицательном ключе. Тем более если к тем шла адекватная финансовая компенсация и частота их кардинальным образом не влияла на личную жизнь. Нет, причиной её замешательства послужило скорее то, что подобный вопрос уместнее смотрелся бы на собеседовании, нежели на переаттестации рядового сотрудника компании.

Последний лист опросника окончательно развеял хрупкие надежды на заблуждения. И, рисуя цветок в горшке в графе ответа: «какое вы животное?», она окончательно убедилась, что хитрое новое руководство таким образом решило устроить заочный отбор в кандидаты на должность своих секретарей, дабы не тратить время на каждого желающего пройти собеседование. А тот, кто составлял вторую часть опросника, мастерски умел доводить людей до состояния нервного истощения.

Раздражённо чиркнув под последним вопросом, крайне своеобразно интересующимся её семейным положением, Аннель передала в руки кадровику полностью заполненный тест с прилагающейся к нему завуалированной личной анкетой.

– Результаты вам сообщат завтра утром, – механически оповестил он, скрепляя листы в уголке степлером.

Вечерело. До официального завершения рабочего дня оставалось полтора часа. И поскольку бывший начальник всячески её избегал, а нынешний пока не объявился, она решила отправиться домой пораньше.

Однако планы менялись быстрее, чем успевали оформиться в законченную мысль.

Стоило зайти в приёмную, как Аннель услышала эмоциональный разговор двух мужчин, доносящийся из кабинета дяди. Беседовали оба на повышенных тонах. Да так по-боевому, что она уже подумывала вмешаться во избежании кровопролития.

Но тут дверь с грохотом распахнулась, и в приёмную выскочил дядя Эдмунд с перекошенной от злости, раскрасневшейся физиономией. Он сжимал в дрожащих руках картонную коробку, в которую небрежно и явно наспех накидал личные вещи. Нужно было очень постараться, чтобы довести столь миролюбивого человека до подобного состояния трясучки.

– Дядя? – осторожно позвала его Аннель.

– Ласточка, настоятельно советую рассмотреть перевод в другой отдел! Немедленно! – возмущённо отчеканил он. И, направившись пружинистой походкой в коридор, продолжил бурчать: – Где это слыхано? Вопиющий непрофессионализм! Да они окончательно развалят компанию с подобными кадрами!..

– Анналиа Лагвури? – обратился к ней вышедший следом из кабинета мужчина возрастом сильно за тридцать.

– Да. А вы?

– Луций Бернгард, – представился он. Его светло-голубые глаза скользнули по ней от головы до пят и обратно, после чего тонкие губы вытянулись в снисходительной ухмылке. – Потенциал присутствует. Думаю, мы сработаемся.

Невысокий, коренастый, с редеющей пшеничной шевелюрой, у которой от узкого лба до макушки тянулись залысины. Вот он – образец необъективно самоуверенного альфа-самца. От подобных персонажей не следовало ожидать рациональности в поступках или самокритичности в думах.