Я всех их знал. История моих знакомств, серьёзных и не очень

Дальше Арканов рассказывает по телефону всю историю.

Поддатый Брайнин требует Тенгиза наказать.

Мы – Задорнов, я и Дабужский – просто плачем от смеха.

Аркан просит Фатиму как следует наказать Тенгиза. Вешает трубку.

– Ну, она ему задаст, – говорит он Брайнину.

Брайнин доволен, мы плачем.

На другой день Тенгиз звонит Брайнину:

– Слушай, Борис, зачем Фатиме пожаловался, она теперь меня с работы снимет.

– И правильно, – отвечает Брайнин.

Тогда Тенгиз говорит:

– Давай, дарагой, не ссориться, давай в ресторан всех поведу, тебе денег дам.

– Ладно, – согласился Брайнин.

Во время концерта Брайнин ждёт Тенгиза, но Тенгиз так и не появляется.

Наконец мы не выдерживаем и говорим Брайнину, что это был розыгрыш. Он нам не верит.

Тогда Аркан спрашивает:

– А по какому телефону ты звонил Тенгизу?

Брайнин называет номер.

– Так это же твой номер.

Вот только здесь Борис поверил.

А ещё Аркадий Михайлович помог мне, когда я вступал в Союз писателей. Нужны были три рекомендации. Одну мне дал А. Иванов, вторую Г. Горин, а третьей не было. Аркан сам мне дать её не мог – у него был пик неприятностей из-за «Метрополя». С его рекомендацией меня бы точно не приняли. Тогда он позвонил Фазилю Искандеру и попросил рекомендацию для меня.

Фазиль, когда я приехал к нему, а я с ним был до этого не знаком, сказал:

– Я ваши рассказы в «Литературке» читал и рекомендацию с удовольствием дам.

Я ещё многое могу рассказать об Арканове.

В последние годы его жизни мы почти не виделись, но, несмотря на это, я к нему испытываю самые нежные чувства. Он написал книгу воспоминаний и сам о себе там рассказал. Я же только вспомнил разные забавные случаи из его жизни. То, что я слышал от него или чему сам был свидетелем.

Белла Ахмадулина

С Беллой Ахатовной Ахмадулиной мы выступали в Ташкенте. Я – первое отделение, а она – второе.

Дело в том, что после журнала «Метрополь», где она напечаталась, всем участникам перекрыли кислород. По всем домам культуры и концертным залам разослали «чёрные» списки. Но в Ташкент эти списки, видно, не попали.

У Беллы в Ташкенте был поклонник, один из секретарей горкома. Он её встретил в аэропорту, повёз тут же на обед и там напоил.

Мы ждали Беллу в концертном зале. Она приехала совсем не в форме. Концерт надо было отменять, но Белла сказала, что будет работать.

Я сказал:

– Может, вам принять аспирина?

Белла вскинулась возмущённо:

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду аспирин.

Белла промолчала.

Вечером она еле дошла до микрофона. Стихи она читала на автомате, а то, что она пыталась сказать между стихами, полностью выдавало её состояние.

Впервые в жизни после концерта, когда мы шли по лестнице, зрители кричали нам:

– Позор!

Администратор сказала:

– Отменяем гастроли!

У Беллы было бедственное положение с деньгами, поэтому она тут же прекратила пить, и дальше, все три дня, мы с ней прекрасно выступали.

У этих концертов была одна особенность. Один день была полная левая половина, а правая – пустая. Другой день – наоборот. Оказалось, что одну половину зала продавали в университете и институтах, а вторую – на заводах.

Моё отделение заканчивалось словами миниатюры про детей: «Классный Днепр при клёвой погоде».

Потом на сцену выходила Белла и замечательно читала свои стихи. У неё выступление заканчивалось четверостишием:

Всё остальное ждёт нас впереди.

Да будем мы к друзьям своим пристрастны.

Да будем думать, что они прекрасны.

Терять их страшно, Бог не приведи.

К концу гастролей мы с ней уже были друзьями.

В последний день я сидел у неё в номере, мы пили чай, и всё время приходили поэты с тетрадками стихов. А когда мы оставались одни, тут же приходила дежурная по этажу, которой поручили следить за нами.

Белле это надоело, и она сказала дежурной:

– Дорогая, то, о чём вы думаете, мы могли сделать и в Москве.

После Ташкента Белла поехала в Тбилиси, где выступала в филармонии на две с половиной тысячи зрителей.

Впоследствии, в Москве, когда мы встретились в ЦДЛ, она рассказала:

– Грузины говорят: «Ваш выход». А я им: «А где же „классный Днепр при клёвой погоде?“ Я привыкла выходить после этих слов».

Её, естественно, никто не понимал.

Борис Березовский

Мой товарищ, Ефим Смолин, писатель-юморист, уверял меня, что мы встречались с Березовским.

В начале 80-х годов мы с ним якобы приехали в Институт управления, что был где-то на Новорязанском шоссе. Мы приехали на концерт. Должны были выступать перед преподавателями.

В вестибюле нас встретил Борис Березовский. Был он навеселе и сказал, что концерта не будет, но, поскольку нас не предупредили, он выплачивает нам половину причитающейся суммы.

И он отдал нам деньги.

Институт я помню и помню какого-то человека, который сказал нам об отмене. Может быть, это и был Березовский.

Но поверить в то, что Березовский отдал нам деньги, никак не могу. Не может этого быть.

Андрей Вознесенский

Мы познакомились с Андреем Андреевичем в «Клубе 12 стульев» «Литературной газеты».

Я собирался ехать в ЦДЛ, и ему надо было туда же. И вот мы едем. Я за рулём. Запомнилась только одна часть нашего разговора.