Я всемогущий

Я вопросительно смотрел на него. Он не спеша ещё раз хорошенько приложился к бутылке и сказал тусклым голосом:

— Жена от меня ушла.

Я безмолвствовал, ожидая продолжения. Мой собеседник тоже немного помолчал, видимо, взвешивая, стоит ли мне изливать душу, но всё-таки поставил бутылку на стол и рассказал:

— Позвонила мне, мол, встретила свою любовь. Вещи тихонько собрала, пока меня не было. А ведь мы с ней столько лет… — Он махнул рукой. — Хорошо ведь жили. Я всё для неё делал. Машенька то, Машенька сё… Люблю я её. И всегда любил. А она не ценила. Никакой другой бабы мне не нужно было. А у неё вот завёлся… — Он сжал кулаки.

— Давно ушла? — Я чувствовал себя хирургом, изучающим историю болезни.

— Позавчера, — мужчина вновь потянулся к бутылке. — С тех пор ни слуху ни духу. А я вот взял билет — и решил поехать к брату в Муром. Не могу я в той квартире, нашей. Всё там про неё напоминает.

— Позвони ей, — медленно сказал я. — Позвони сейчас, пока трубка ещё ловит.

— Зачем? — Мужчина замер, не донеся до рта горлышко бутылки.

— Позвони. В жизни всякое случается. Может быть, она уже раскаялась, поняла, что жить без тебя не может, что сделала ошибку.

Попутчик покачал головой:

— Нет, не верю. Ты бы слышал её голос. Да и что я — совсем себя не уважаю, бабе навязываться?

— Позвони, — я взял его телефон, терпеливо лежащий на столике, и вложил ему в руку. — На, набирай номер.

В глазах мужчины загорелись неясные огоньки. Кажется, он стал надеяться.

— Позвони, — ещё раз сказал я.

Он, взглянув на меня исподлобья, набрал номер. До моего слуха донеслись длинные гудки. Один, второй, третий. Четвёртый гудок оборвался — и я услышал далёкий женский голос: «Алло?»

Попутчик вздрогнул, быстро встал и вышел из купе, затворив за собой дверь. Из коридора глухо и неразборчиво донёсся его голос.

Я отвернулся к окну. Я знал, чем закончится разговор.

Через десять минут попутчик вернулся с посветлевшим лицом и, не скрывая радости, воскликнул:

— Ты себе не представляешь! Она ждёт меня дома, умоляет вернуться! Сказала, что любит, что дура, что не понимала…

Я кивнул:

— Я же тебе говорил.

Осчастливленный мужчина достал сумку и принялся кидать в неё всё то, что четверть часа назад вытащил. В это время в дверь купе постучали. В проёме появилось лицо проводницы:

— Билеты приготовьте, пожалуйста.

— Девушка! — радостно крикнул мой попутчик. — Какая у нас следующая остановка?

— Вековка, — удивлённо ответила проводница. — А билет-то у вас есть?

— Да есть у меня билет! — Мужчина полез в карман куртки. Казалось, он был готов расцеловать всех — и проводницу, и меня заодно.

Девушка проверила билеты, справилась, не желаем ли мы чаю, и вышла. Попутчик собрал вещи и, сияя, уселся напротив меня.

— На Вековке, как выйдешь, перейди пути по эстакаде слева, — сказал я. — Через шесть минут после нашего прибытия будет электричка до Москвы. Придёт по расписанию, ты успеешь.

— Откуда ты знаешь? — удивился он.

Я слегка замялся:

— Не знаю. Но догадываюсь.

Попутчик неопределённо хмыкнул, достал пачку «Camel», вынул сигарету и стал задумчиво мять её пальцами, прислушиваясь к чему-то внутри себя и улыбаясь. Потом, будто опомнившись, предложил сигарету мне. Я отказался.

— Как тебя зовут-то? — спросил он.

— Платон.

— Платон? — Он глянул недоверчиво. — Редкое имя. Как у президента Колпина.

— Да, — легко согласился я.

— А меня Павел.

Некоторое время мы помолчали. Павел по-прежнему мял сигарету в руке.

— Странный ты человек, Платон, — наконец сказал он.

— Я знаю, — ответил я.

Верёвка жгла ладони даже сквозь перчатки. Я висел над пропастью и медленно, очень медленно полз вверх. Выступ, за который можно уцепиться, был уже недалеко. Я смогу.

Ещё несколько движений. Подтянуться. Выпростать руку. Проверить прочность камня. Перенести на него вес. И вот — уже почти победа.

Пару минут я стоял на четвереньках, дав себе время отдышаться и немного отдохнуть. Затем рывком встал в полный рост.

Вершина рядом. До неё всего чуть-чуть. Жалкий десяток шагов отделяет меня от покорения самой высокой горы в мире.

Пошатываясь то ли от ветра, то ли от ощущения близости цели, я пошёл вперёд. И вдруг увидел, что на той самой скале, на высочайшей точке планеты, уже кто-то стоит. Кто-то невозможный здесь. Злые, острые снежинки кололи лицо и мешали смотреть.

Я подошёл ближе, всматриваясь в смутно знакомую фигуру. Как же нелепо смотрелась здесь, среди льда, камня и ветра, тёмно-синяя форма бортпроводника «Пулково». Шрам над его бровью от мороза покраснел и ярко выделялся на бледном лице.

Бортпроводник наклонился и помог мне взобраться на каменную площадку. Мы молча встали плечом к плечу.

Карабкаясь сюда, я так мечтал о том, что вот-вот — и цель будет достигнута. Сотни раз я представлял, смакуя, как я выпрямлюсь во весь рост на вершине и буду стоять, опьянённый радостью. Но здесь, наверху, ничего этого не случилось. Было холодно и неуютно, тоскливо завывал ветер, болели сорванные мышцы. Я почти уговаривал себя порадоваться победе, но всё утыкалось в пустоту.

Мой странный спутник посмотрел мне в лицо. У него были грустные глаза.