Я всё ещё...

— Не знаю, кто сейчас передо мной и как к тебе обращаться, но я буду очень признателен, если всё то, что здесь произойдёт, будет тобой дословно передано дорогому мне человеку. Знаешь, Амели, иногда незаконченные дела идут следом за нами. Возможно, они не имеют той важности, как много лет тому назад, но храня его, я ценил то, что было между нами. — Дэвид берёт мою руку и кладет маленькую бархатную коробочку с моими инициалами. — Можешь забирать, оно принадлежит тебе уже как семь лет.

Открыв её, я лихорадочно мотаю головой — ничего не понимаю. Вижу кольцо, то самое кольцо, которое было на ней в ту злополучную ночь. События той ночи вжились в моё подсознание навсегда, их не стереть.

— Но…, — слова застревают в горле, и слёзы как пелена на глазах. Всё расплывается, я больше ничего не вижу. И только эхом разносится моё имя: Ами, Ами, …

Глава 14. Дэвид

Она лежит под капельницей. В первые сутки пребывания в больнице посещения пациента запрещены. Врач, Харви Вилсон, уверил меня, что состояние Амели, которое вызвано стрессовой ситуацией, оценивается как стабильно удовлетворительное, и надобности засиживаться в коридоре нет. А в случае крайней необходимости со мной обязательно свяжутся.

Чтобы хотя бы немного себя отвлечь, я направился в свой офис, расположенный на Уолл-стрит, в нижней части Манхэттена. За время, проведённое на рабочем месте, я пересмотрел всю недельную корреспонденцию, созвонился с главным инвестором запускаемого проекта в Майами, успел пролить чашку кофе и передвинуть стол с одной части кабинета в другую. Видите ли мне показалось, что солнечный свет стал падать под другим углом. Я всячески убеждал себя в том, что вероятнее всего Земля сместилась, а не я сошёл с ума.

Утром следующего дня я прямиком из дома выехал в больницу. Надоело втыкать в экран телефона и высматривать звонки, которые совсем и не жду. Когда что-то касается её то, ты не доверяешь никому. Тебе надо самому всё видеть и слышать. Пускай Амели сама скажет, что с ней всё хорошо, и тогда душа моя слегка приспокоится.

Однако в медучреждении меня окатили ледяной новостью: мисс Миллер запретила любых посетителей к ней. И список лиц, входящих в исключения, она не заполняла. Это параллельно озадачивает и радует меня. Отношения Амели с родителями могут выступать образцом для всех семей. И почему она сейчас не подпускает к себе даже их — большой вопрос. Но я счастлив, что мне не пришлось читать с бланка, заполненного собственноручно Амели, незнакомое мужское имя. А то бы мне и ему пришлось бы тотчас познакомиться друг с другом чуточку поближе. Я без капли сомнений хотел бы увидеться с тем, кто выбил меня из её сердца. Другие объяснения внезапного ухода Амели, кроме как прихода новой любви, долго в моей голове не задерживались.

В палату ломиться я не собирался, для меня её здоровье превыше всего. Побыть одной — значит побыть одной. Никакого давления, а уж тем более проявления неуважения интересов моей Ами. Потому я спокойно покинул больницу, но не с пустыми руками. Одна из медсестёр, догнав меня у выхода, передала мне дневник Амели, на лицевой стороне которого был приклеен стикер с надписью: «Ответы, которые ты ищешь, хранятся здесь».

Дневник решаю открыть в машине, и так семь лет я томился в ожидании. И прочитываю самые значимые наши даты:

«26 декабря 2013 год:

Он впервые меня поцеловал. Да ещё и как?! Этот мерзавец нагло поглотил меня. Я бы вырвалась, но тело стонало от удовольствия, требуя добавки от шеф-повара.

<…>

11 января 2014 год:

Для меня имело значение не потерять статус девственницы, а лишиться его с ним. Наш первый раз состоялся за пару дней до отъезда Дэвида. Его нежность, забота в начале, и нестерпимое желание с резкими толчками в конце — я принадлежала вся ему, я его навсегда.

<…>

15 февраля 2014 год

Сегодня у Дэви день рождения. Мы целое утро общались по видеозвонку. Он обещал забрать свой подарок, запрятанный очень глубоко, как только сможет вырваться домой. Дэвид впервые обмолвился, что я его девушка.

<…>

6 марта 2014 год:

Полмесяца в разлуке — целая вечность. Мы не могли насытиться друг другом — в первый же день три восхитительных оргазма и горящие губы от бесконечных наших поцелуев.

<…>

12 марта 2014 год:

Утром, когда я, готовя нам завтрак, пританцовывала, Дэвид, обхватив меня сзади и уткнувшись в шею, присоединился к моему танцу. Мы одно целое, плывем на встречу слепящему шару. И он тихо шепнул мне слова любви: «ты безумно красива, я тебя люблю, моя Ами».

<…>

15 июня 2014 год:

Поздравляю себя с подачей документов. Я буду учиться, где и любимый — в Стэнфорде. Дэвиду остался год учёбы. Потом он по стопам отца в транспортную логистику подастся, а я законы лопатить буду.»

Следующие листы дневника подсказывают, что история движется к финалу: следы её слёз, расплывчатые слова.

— О, Ами… — говорю я в никуда и дотрагиваюсь до мятой бумаги.