Я всё равно тебя добьюсь

– Только с поезда. Получилось раньше вырваться. Проводить бабулю-то надо, раз не смог при жизни попрощаться. До кладбища хочу доехать.

Эм. Баб Клава его чтоль, получается?

– Хочешь, вместе?

– Обязательно. Ты не против, надеюсь? – последний вопрос, сквозящий иронией, уже предназначается мне.

– Я на тачке, могу подбросить.

Санёк награждает меня снисходительной улыбочкой.

– То дела семейные, посторонние нежелательны. Без обид, – теперь уже небрежно отмахиваются мне. Говнюк, вернул должок. – Ещё свидимся.

– Свидимся-свидимся, – цежу тихо, провожая их удаляющиеся к калитке спины. Только это и остаётся, пока изнутри меня всего скручивает в морской узел от досады и злости.

Возвращаюсь на строящуюся террасу, слыша как Пулин отец перехватывает новоприбывшего, чтобы поздороваться и, не имея альтернатив, выплёскиваю всё раздражение на гвоздях.

Те кривятся после первого же удара, но я продолжаю лупить по ним со всей силы, доводя до такого состояния, что они становятся окончательно бесполезными и не подлежащими восстановлению.

Как удачно, что угол дома и высокая кустарная изгородь закрывает меня ото всех. Чтоб не видели как кроет.

– Пальцы побереги, – теперь видят. Вернувшийся батя с толикой сочувствия поглядывает на всё это безобразие. – Рюмашку опрокинуть нет желания? Самогон не предлагаю, а то потом не оклемаешься, но водочки плеснуть могу. Расслабиться. Только чтоб без пьяных сцен и дебоширства, а то выгоню.

Не отвечаю. Вместо этого перестаю мучить уже завязавшийся буквой зю очередной гвоздь, устало опираюсь на свежесделанную часть ограждения и невидяще глазею в пустоту, сжимая рукоятку молотка до судорог в кисти.

До меня с опозданием доходит понимание, что эта гребаная свадьба реальна. Разговоры разговорами, но без главного действующего персонажа всё это было чем-то далёким и ненастоящим. Затянувшимся тупым пранком^[12], у которого была лишь одна цель – наказать меня.

Ведь именно после моего косяка Паулина приняла чёртово предложение руки и сердца от другого. Не поведи я себя тогда как полный мудак, строил бы сейчас эту треклятую террасу для нашей свадьбы.

* * *

Лишь поздним вечером дарится долгожданная прохлада. Духота спадает и, наконец-то, можно дышать полной грудью, не обливаясь потом после малейшего движения.

К полуночи деревня словно вымирает, света в окнах и то нет. Тишина такая, что слышно как стрекочут кузнечики и гудит электричество в щитке ближайшего фонарного столба. А небо какое: можно садиться и рисовать звездную карту.

Можно, но мне не до облачного атласа. Вместо этого сижу уже битый час на лавочке за территорией участка. Лавка хендмейдная, эксклюзивная и допотопная, от прожитых лет чуть заваливающаяся назад. Спинки нет, но её прекрасно заменяет зубастый деревянный забор, через щели которого прорываются колючие ветки.

Хороший обзорный пункт: и главная, выкатанная самими местными дорога как на ладони, и обзор на три стороны света. Не удивлюсь, если скамейка задумывалась специально для того, чтобы караулить прохожих и вынюхивать последние новости. Ещё до изобретения интернета.

– Прикинь, стики^[13] кончились, – крутя между пальцев ставший бесполезным айкос, угрюмо обращаюсь к пушистому котею с приплюснутой мордой и подранным ухом, решившему составить мне компанию.

Кошак, развалившийся рядом на лавочке, оказался ещё одним домашним питомцем четы Демидовых. Дым. В смысле, это имя его. Называли так, как понимаю, из-за серого окраса.

Дали имя и то хорошо. Значит, в суп не пустят, а то кто их знает. Может, они здесь всё в оборот гребут. Мол, чего добру пропадать? Мясо и мясо, какая разница: чьё?

На свою жалобу получаю лишь ленивое помахивание хвостом и отрывистое "мяу".

– Чего муркаешь? – дожил, с котом разговариваю. – Я ж откуда знал, что так получится?

Скрипят петли калитки и через дорогу напротив и со стороны участка, куда я сегодня столь невежливо завалился без приглашения, выходит Саня. Форма сменилась на летние шорты до колен и обычную футболку. Ну да, точно. Походу та бабка ему роднёй приходилась.

– Ночной дозор? Всем выйти из сумрака? – очевидно, что меня палили. Как давно, хз.

Выдыхая облако табачного дыма, мне протягивают пачку сигарет и зипу^[14].

– Курильщик курильщика в беде не бросит.

Хмыкаю, но принимаю помощь, выуживая сижку.

– В спешке собирался, не предусмотрел запасные варианты, – закуривая, возвращаю зажигалку.

– Бывает. Присоединиться можно? – кивают на свободное место.

– На здоровье. Не моё – не жалко.

Отлично сидим. Теперь втроём. Кошак между нами на расслабоне, да и мы мирно курим, стряхивая пепел под ноги.

– Ну что, любишь, значит, её? – первым нарушает тишину Санёк.

Сразу ва-банк? Что ж, не мнём юбки как скромные первокурсницы ПТУ – это радует.

– Люблю.

– И я люблю.

– Проблема.

– Да, – соглашается собеседник. – Сложности имеются.

– А главная сложность, знаешь, в чём?

– В том, что мы оба Паулине небезразличны, – туша бычок об землю, невесело усмехается, заметив мою вопросительно вскинутую бровь.

– Это она так сказала?